На днях в Москве открылась художественная выставка Андрея Макаревича – человека, известного многогранностью своих проявлений. Все рисунки были сделаны музыкантом во время его недавней работы на легендарной студии Abbey Road в Лондоне. На них – вальяжные коты-оркестранты, влюбленные таксы, меланхолические псы... Больше всего удивляло, что у всех нарисованных зверей были абсолютно человеческие глаза. О том, почему Андрей МАКАРЕВИЧ взялся за карандаш на легендарной студии, где когда-то записывались The Beatles, он рассказал «Новым Известиям».

– У вас есть картина, через которую, мне кажется, прослеживается низменная природа мужчин. С кабаном, который смотрит на обнаженную девушку.

– Что же тут низменного? Это естественная природа мужчин.

– Вы сознательно выбрали метод Свифта – рассказывать о людях через зверей, или интуитивно пошли этим путем?

– Работы – это апофеоз подсознательного. Упаси вас Бог искать здесь информацию. Это только состояние. Так что, голова не работала. И не хочу, чтобы она работала, когда я рисую.

– Но как можно изобразить столько характеров, параллельно записывая альбом?

– Не записывая, а сводя. Записывать и рисовать было бы невозможно. Когда идет сведение и все треки уже записаны, ты сидишь с продюсером и решаешь, как сводить эту песню. Поэтому работают только уши, а руки свободны.

– Мне кажется, вы могли бы сделать хороший мультипликационный фильм.

– Наверняка. Скажу вам больше: я уверен, что смогу снять хороший художественный фильм. Но я отлично понимаю, что это большой риск. Потому что придется на год или полтора бросить все дела, которыми я занимаюсь, подвести массу людей, которые связаны со мной общим делом, не будучи стопроцентно уверенным в идеальном результате. Поэтому я себе говорю: «Андрюшечка, не надо фанаберии. Занимайся своим делом».

– Все же, мне кажется, что та часть вашей души, которая рисует, не до конца реализована.

– Ну, если бы она была до конца реализована, я бы перестал рисовать. Я думаю, что та часть, которая занимается музыкой, тоже не до конца реализована. Поэтому нужно записывать альбомы и сочинять песни.

– Вахтанг Кикабидзе в интервью «Новым Известиям» признался в своей любви к воде и сказал, что завидует Макаревичу, который плавает себе с аквалангом, где хочет…

– Вахтангу тоже есть, в чем позавидовать. Он с честью выдержал себя всю дорогу. Мне не за что его упрекнуть. Чтобы он ни делал – снимался в кино, пел песни, он остался удивительно цельным и красивым человеком.

– А себя вам есть, в чем упрекнуть?

– Нет. Самому себя упрекать в чем-то совершенно глупо, потому что, во-первых, назад уже фарш не прокрутишь, а во-вторых, я отвечаю за свои поступки. Я знаю, что меня упрекает масса людей. Потому что каждому, кто ко мне неравнодушен, хочется видеть меня таким, каким они меня себе придумали. И их ужасно раздражает, когда я делаю какое-то движение в сторону. Например, начинаю работать на телевидении или параллельно с «Машиной времени» играть с джазовыми музыкантами. А кому-то это, наоборот, нравится. Мне же, честно говоря, наплевать, что обо мне думают. Для меня важно, чтобы я сам понял, чтобы у меня получилось то, что я задумал, хорошо.

– Позиция: «Главный критерий – это я», она у вас с юности?

– Абсолютно. А откуда бы еще?

– То есть фильм «Начни сначала», в котором вы играли поэта и музыканта Колю Ковалева, он в принципе был списан с вас?

– Нет. Фильм про Колю Ковалева режиссера Александра Стефановича не имеет ко мне никакого отношения.

– Вы могли бы так обращаться с женщиной, которая в вас влюблена?

– Нет. Никогда в жизни. Поэтому мне было очень трудно это все из себя изображать. Тем более что я непрофессиональный артист. Никакой идентичности там быть не может. Выкиньте это из головы! Я бы никогда в жизни не согласился снимать фильм про себя. Что я, больной, что ли?

q– Последний вопрос. Грядет Восьмое марта…

– Самый унизительный праздник. Я считаю, что женщины должны были давно с возмущением от него отказаться. Они что, дефективные, что их надо с чем-то поздравлять в какой-то специальный день? А в остальные дни?