После смерти Туркменбаши оставил наследникам много проблем, которые при благоприятном решении принесут выгоду стране, или хотя бы ее элите, но с другой - становятся головной болью нынешних правителей.

В 2005 г. Россия заключила контракт с Туркменистаном по поставкам газа на ближайшие 25 лет, что фактически поставило газовый экспорт страны под ее контроль. Однако покойному президенту Сапармураду Ниязову удалось резко (с 44 до 100 долл. за тыс. куб.м) повысить цену на сырье, поставляемое России уже в 2006 году. Одновременно Туркменбаши заключил договор с Китаем, куда также планируется поставлять газ течение 30 лет. Велись разговоры о подготовки схожего договора с Индией.

Остается загадкой, какими запасами газа на самом деле располагает Туркменистан. Называют и 2,8 трлн. куб.м. (доказанные запасы) и даже 40 трлн. Заметим, Ашхабад пока что отказывается пускать независимых экспертов для проверки истинных, подаваемых как «невиданные» (1,7 трлн. куб.м.), запасов, например, недавно открытого месторождения в Иолотани. Именно отсюда из блока «Саг Кенар» Туркменистан надеется поставлять газ в Китай. В конце концов, рано или поздно кто-то должен сказать правду об истинном газовом величии Туркменистана.

Нынешним руководством не озвучена и планируемая добыча газа на ближайшие годы. По официальным данным, к 2010 г. она составит 120, а к 2030 – 250 млрд. куб. м. Однако независимые специалисты уверены, что к 2010 г. добыча останется практически на том же уровне, и лишь к 2030 г., возможно, достигнет 120 млрд. куб.м. Кстати, в 2006 г. рост добычи газа в республике составил всего 1 процент. Если эксперты правы, то соглашения с Китаем либо просто невыполнимы, либо Туркменистану придется переориентироваться в своих поставках с привычной России на неизведанный Дальний Восток.

Таким образом, заключенное в 2006 г. с российским «Газпромом» соглашение оказывается мифом, а новому руководству придется как-то объяснять все это России, отношения с которой, по словам избранного в феврале 2007 г. Гурбангулы Бердымухаммедова, остаются приоритетными (так было заявлено российскому премьеру Фрадкову). Многие специалисты уверены, что так и будет, пока не построены газопроводы на Восток. Но тогда не ясно, как быть с обещаниями об экспорте газа в западном направлении, в чем крайне заинтересованы европейские страны и что поддерживается Турцией, США. А поскольку в Европу большой газ пойдет уже по «настоящим» европейским ценам, хватит ли на это политической воли, а также самого газа? Открытым остается вопрос о транспортировке газа в сжиженном виде. Пока он не столь актуален, зато в будущем его значение многократно возрастет.

На этом газовом фоне и будет происходить последующая эволюция посттуркменбашистского режима, от которой ожидают скромной либерализации. Ранее применявшийся к нему ярлык «тоталитарный» будь сменен на «жестко-авторитарный». И одновременно в ближайшее время мы станем свидетелями борьбы за местную элиту, за тех, кто, в конечном счете, принимает решение о трубопроводных маршрутах. И с этой точки зрения влияние внешнего фактора на внутреннее положение в стране, как никогда, возрастет. Какую стратегию будут проводить носители внешнего фактора? Есть два варианта. Первый – равномерно работать одновременно со всей туркменской элитой и, таким образом, брать на себя роль осторожного медиатора между ее отдельными группами. Второй – просчитав вероятные результаты внутренних столкновений, заведомо принять сторону грядущего победителя. В обоих случаях есть свои издержки и риски, но и свои плюсы.

Россия и Китай придерживаются первого варианта. Что касается прочих, то не исключено, что они станут скорее выбирать себе «любимчиков» из числа более (по туркменским масштабам) вестернизированных политиков. Кроме того, при расколе внутри нынешнего истеблишмента Туркмении каждая группировка будет искать за рубежом своего «спонсора».

Есть и другой щекотливый сюжет, по которому, правда, предстоит определиться только европейцам и американцам: следует ли настаивать на демократизации, соблюдении прав человека и прочих гуманитарных проблемах. Пока что складывается ощущение, что эти проблемы, как во времена Туркменбаши, остаются на периферии интересов искателей туркменского газа. (Это в свою очередь уравнивает западников в конкуренции с Китаем и Россией.)

И все же наследников Туркменбаши нельзя уподобить невесте с богатым приданым, вынужденной согласиться только на одного жениха – из Пекина ли, Москвы или Европы. Ведь у Ашхабада всегда остается возможность, «не выходя замуж», проводить многовекторную политику, развивать разнонаправленные экономические связи.