Мария МАРТ

АРТИСТУ Юрию Гальцеву на роду было написано стать летчиком. Он появился на свет в тот самый год — 1961-й и день — 12 апреля, когда Гагарин совершил первый полет в космос. И Юрий честно пытался стать военным, поступал в летное училище, где его срезала «бабушка — божий одуванчик» на комиссии по здоровью. Тогда он не находил себе места от горя, а сейчас благодарит судьбу, что все сложилось именно так.

…ГАЛЬЦЕВ влетел в кафе, разговаривая по мобильному телефону: «Ну извини, дорогой, извини. Не звонил, потому что утопил телефон, а в нем 500 номеров! Представляешь — все контакты: от А. Б. до мобильного пресс-секретаря президента».

Это был классический случай, когда заранее подготовленный первый вопрос интервью «идет побоку». Гораздо интереснее узнать подробности только что услышанной информации.

— ЮРИЙ, а откуда у вас мобильный пресс-секретаря президента?

— Год назад я выступал перед Владимиром Владимировичем. Дело было в Подмосковье. Президент решил устроить концерт для своих друзей. Зрителей было человек 12. После концерта Владимир Владимирович поблагодарил всех артистов. Потом его пресс-секретарь устроил для участников концерта классный банкет. И на нем поделился со мной своим мобильным телефоном: «Мало ли что, Юрок». Я, конечно, записал. А недавно сидел в ванне — я очень люблю сидеть в ванне — и случайно утопил в ней телефон. Естественно, сразу побежал в мастерскую — думал, восстановят. Но там только руками развели. Теперь по новой собираю всю базу данных.

— Какой концертный номер выбрали для президента?

— Знаете, что удивило во всей этой ситуации? Никто не лез в нашу программу. Больше того — даже не посмотрели, что мы несем в своих кофрах. Мы выступали вместе с Геной Ветровым, исполнили номер «На приеме у невропатолога». И еще один номер на военную тему, над которым Владимир Владимирович очень смеялся. А уже после концерта, когда мы общались, пошутил: «Не по форме одеты, Юрий!» Дело в том, что у меня была военная рубашка и рыжий галстук.

Мы с Владимиром Владимировичем обнялись, и он сказал: «Вы — мой любимый артист». На том концерте я был единственным артистом из Питера. Может, это сыграло роль? Не знаю.

Кстати, президент после концерта сказал: «А я тоже для вас, актеров, сделал подарок». — «Какой?» — «Проходите, увидите». Оказалось, Владимир Владимирович пригласил своего друга, преподавателя консерватории, который тоже, кстати, из Питера, и он сыграл нам на виолончели. Классно сыграл. Все были поражены. То есть, понимаете, на концерте пела попса, а он как бы дал понять — еще, мол, и классическое искусство есть. Это было подано не в отместку, «не встычку», а по-доброму. Лично меня этот нюанс по-хорошему задел.

А через несколько месяцев после концерта президент прислал мне на день рождения золотые часы. Со специальной гравировкой.

«Я ОЧЕНЬ ЛЮБИЛ «САЙГОН»

— ВЫ ГОВОРИТЕ: «Среди актеров я там был один из Питера». Но, судя по биографии, вы родились в Западной Сибири.

— В Питер я впервые приехал в 1981 году. Было раннее-раннее лето, жара. Огляделся вокруг, и сердце екнуло. Я понял, что это мой город. Как любовь с первого взгляда. Сегодня я круче любого коренного питерца проведу вас по подворотням, где ходил Распутин. Во время учебы в ЛГИТМиКе я через день ходил в Эрмитаж. Говорят, этот музей невозможно обойти, но мне кажется, я обошел в Эрмитаже все.

Еще я очень любил посещать кафе «Сайгон», где собирались все неформалы. Познакомился там с Гребенщиковым, Шемякиным, Городецким. Сейчас многие актеры переезжают из Питера в Москву. Но я этого точно делать не собираюсь.

Бывает, летишь домой измотанный после двухмесячных гастролей, сил нет вообще. И вот приземляемся в Петербурге, и мне хватает двух часов, чтобы «ожить». Подышал родным воздухом — и такой кайф. Даже пусть погода такая говнистая бывает. Это не влияет. Я иногда думаю: может, здесь какие-то особые потоки из космоса сходятся?

— Говорят, что той, настоящей породы петербуржцев, переживших блокаду, практически не осталось. А нынешний народ мельчает.

— Как не осталось?! А мои педагоги по институту, все как один блокадники, слава богу, живы и здоровы. Это и Любовь Субботовская, и Анатолий Шведерский, и Исаак Штокбанд. Любовь Михайловна до сих пор курит только «Беломор», декламирует стихи, преподает. А ей за 80 лет. Они для меня все — как родственники.

Это уникальные люди. Конечно, там совсем другие моральные ценности. Пообщаешься с ними и в очередной раз понимаешь: все эти вопросы, у кого машина длиннее и на ком самые дорогие тряпки, — мишура. Ведь ясно же, что от покупки модной шмотки ценой в 500 долларов ни умнее, ни красивее не станешь и три тома Достоевского в голове у тебя сразу не отложатся.

Общение с такими людьми не дает воспариться над землей. Или еще пример — у меня есть тетя Люба, сестра отца. Я езжу ее проведывать на Урал. Так она, бывает, спросит: «Юра, ты ведь второй институт закончил?» — «Ну». — «Ой, слушай, ты, наверное, умный вообще!» — «Ну да, тетя Люба». — «Дай, умка, жопу помазать!» И я на нее не обижаюсь. Это у них такой фольклор, в котором вся правда жизни.

«УГОВАРИВАЮ СЕБЯ НЕ БЫТЬ РАЗМАЗНЕЙ»

— В ЭТОМ году вам исполнится 46 лет, получается, кризис среднего возраста уже пережили. Или это все выдумки и нет никакого кризиса?

— Есть! Ой, бывает, так прижмет! Становится ясно, что там-то не сыграл и уже не сыграешь! Депрессняк неожиданно накатывает. Понимаешь, что порой тратишь кучу времени на какую-то фигню. Знаете, такое состояние, как будто тебя целлофаном укутали и дышать нечем, воздуха не хватает. Поэтому, наверное, актеры и пьют, и не находят себе места, и гуляют.

Если случается падать духом, я провожу сам c собой терапию, говорю: «Ты же хотел стать актером. И стал. Пусть не сразу, пусть сначала закончил машиностроительный институт и только потом театральный. Но ведь мечту-то исполнил». Уговариваю себя не быть размазней.

А то, что в творчестве много воды, много того, что не хотел делать, так опять же все зависит от меня, надо двигаться вперед.

— Задумываетесь о том, что публика изменчива — сегодня на ваши концерты приходят тысячи, а завтра может и сотни не набраться.

— Я к этому внутренне готов. В этом смысле для меня пример Людмила Гурченко, великолепная актриса, которую после «Карнавальной ночи» режиссеры игнорировали 20 лет, не давали ролей. Но она сумела выстоять и вернулась «на коне».

Лично я, если вдруг не буду востребован на сцене, стану писать песни, организую какую-нибудь молодую группу, буду ее продюсировать, в конце концов, стану преподавать студентам актерское мастерство. Одним словом, останусь в профессии, хоть и с другого бока. К тому же я понимаю, что нельзя выступать на сцене до старости.

«В детстве я очень хотел стать военным»С этой точки зрения смотрю на некоторых наших певиц и диву даюсь — они уже в возрасте, но все под девочек канают. А ведь мера и стиль — самое важное в нашем деле.

«НОШУ ПИДЖАКИ ПО 2 ДОЛЛАРА»

— НЕ БОИТЕСЬ, что после таких слов и вашу внешность разберут по косточкам?

— Прошлым летом мы вместе с Геной Ветровым отдыхали в Хорватии. Так я днем на пляж ходить стеснялся, предпочитал купаться или рано утром, или поздно вечером. Фигура у меня не фонтан — ноги иксом, как у тюленя. Да и с весом есть проблемы.

— Может, стоит спортом заняться?

— Друг год назад привел в фитнес-зал. Я поначалу боялся качаться, потому что знаю — от больших нагрузок становлюсь мощным, как кабан. И в этом случае есть угроза выглядеть на сцене как прыгающий хряк. К счастью, мне попался опытный инструктор, который рассказал, что нужно брать маленький вес и делать больше подходов. Тогда мышцы будут сгорать. Есть даже специальное выражение — «усушка». Теперь я даже подсел на занятия в фитнес-зале.

Правда, делаю это не ради того, чтобы на меня обращали внимание женщины. Конечно, мне это не претит. Но я об этом не думаю, когда бегаю по дорожке. Для меня все-таки главное — хорошо выглядеть в профессии. Даже в магазине, если что-то покупаю из одежды, думаю: могу ли я это использовать на сцене?

Очень люблю посещать в Америке магазины «21 век». Там продаются мировые марки, так называемая высокая мода, но прошлые коллекции. Бывает, вещи висят по пять — десять лет и уценяются до 2 долларов. Именно за такую сумму я купил очень смешной пиджак, разрисованный попугаями. На улице так ходить не будешь, скажут, умалишенный. А на сцене — самое то.

— Вы и сейчас одеты очень веселенько — джемпер в розово-зелено-голубую полоску. Видимо, любите антидепрессивные тона.

— Как назовешь корабль, так он и поплывет. На себя нацепил что-то яркое — и в душе будет настроение. Мне один товарищ говорил, что, если наденешь красные трусы, тебе будет теплее. А вот купишь точно такие же, но белые — будет холоднее. Можете смеяться, но я проверил правоту его слов на себе. Купил, пардон, красных трусов — и мне стало теплее.

— Еще можно «отогреться» в компании друзей. В старом телефоне у вас было 500 номеров. А по скольким вы могли позвонить и днем и ночью?

— Знаете, у меня большинство друзей с театрального института. А это значит, что мы общаемся больше двадцати лет. Тот же Генка Ветров. Как я уже говорил, мы с ним и отдыхать вместе ездим, и работаем вместе. Или вот Алики — мой директор. Семь лет назад, после того как я ушел из «Лицедеев» Славы Полунина и начал сольные выступления, она так талантливо организовала мою карьеру, что я только диву даюсь. И всем говорю: «Известным меня сделала мой директор». Кстати, мы тоже однокурсники. Алики раньше выступала на сцене, у нее прекрасный голос. Теперь вот реализует себя как администратор. Мотается со мной по гастролям. Я без нее как без рук.

«У МЕНЯ В РОДНЕ МНОГО ВЕРУЮЩИХ ЛЮДЕЙ»

— МНОГИЕ артисты честно признаются, что работа у них в жизни на первом месте. Какие у вас приоритеты?

— Что там говорить, самое дорогое — это дети. Никакой тебе «Оскар» не заменит ребенка. А если что-то плохо с детьми — вообще ничего не поможет. Очень хочу, чтобы дочь Маша, который исполнилось 16 лет, пошла по моим стопам, стала актрисой.

— У вас хватает время на ее воспитание? Нет страха, что ребенок может попасть в дурную компанию, пристраститься к наркотикам?

— Страх есть. Если мы уж о таких вещах заговорили, у меня есть ощущение, что кто-то специально спаивает и одурманивает российскую нацию. Я много езжу по провинции и вижу, какой там чудовищный алкоголизм, наркомания. Причем пьют не водку, а какие-то одеколоны, медицинские настойки. Я когда стекла машины поливаю очистительной жидкостью, чувствую, что дышать нечем. А люди эту жидкость пьют.

Что же касается наркотиков -за их распространение надо давать сразу 20 лет. Ведь есть же в других странах такие законы, почему бы и нам их не взять на вооружение?

— А вы — жесткий человек.

— Мне за державу обидно! Три года назад в одной области в Западной Сибири дети первый раз в жизни укололись. Их было, кажется, восемь человек в возрасте от 12 до 16 лет. Так вот — все они умерли. Кто за это ответит?

Знаете, я к этой теме очень болезненно отношусь, потому что в свое время приходилось спасать коллег от этой напасти. Двоих так просто вязал и отправлял лечиться в больницу.

— Как сами убереглись от алкоголизма, наркотиков?

— Я выпиваю. Но не ухожу в запой. Во-первых, мне нужно кормить людей, которые висят на моей шее. Мама не может работать. Я же должен ее кормить. А я буду вместо этого бухать? Мало того что я не буду приносить деньги, так она еще будет расстраиваться, плакать, что ее сын пьет и бомжует. А вообще все воспитание идет, конечно, из семьи. У меня в родне много верующих людей. Папа знал молитвы. Был коммунистом, но всегда молился Богу. Веровал.

— Вы молитесь?

— Я? Верую. Это же не мы с вами придумали. Вера была испокон веков. Власть меняется: сегодня — белые, завтра — красные, а вера, она остается.

У меня есть духовный наставник, монах отец Арсений. Он живет в деревне Чемеево Курганской области. В его церкви находится икона Чемеевской Божьей Матери. Чудесное явление этой иконы произошло более 200 лет назад — она приплыла по одному из притоков Тобола к селу Чемеево. Тогда же верующие стали отмечать, что икона исцеляет страждущих, откликается на их просьбы. В длинном списке чудес сохранился рассказ о пожаре в этом селе в 1770 году, когда церковь, иконостас, вся утварь сгорели дотла, но икона уцелела.

Так вот отец Арсений совершает благое дело — возит эту икону по российским городам, и каждый раз к ней выстраиваются километровые очереди.

— Часто вы с ним встречаетесь?

— Несколько раз в год я езжу к нему в гости. Сначала мы молимся перед чудотворной иконой, потом я обливаюсь холодной водой из ручья, а потом мы сидим дома у отца Арсения и долго-долго разговариваем. Обо всем.