74 года назад на необитаемом острове Назино посреди реки Обь разыгралась трагедия. Почти семь тысяч так называемых "спецпоселенцев", брошенных там властями без еды и крыши над головой, дошли до каннибализма.

Арестантов везли в верховья Оби, где им предстояло трудиться на лесоповале. Поскольку перевалочные лагеря были опасно переполнены, их высадили на острове, откуда нельзя было убежать.

Несколькими месяцами раньше первый секретарь Западно-Сибирского крайкома партии Роберт Эйхе (впоследствии расстрелянный) в телеграмме Сталину доказывал нереалистичность планов ГПУ разместить в крае миллион ссыльных и предлагал остановиться на цифре в 300 тысяч. Однако влиятельный шеф секретной полиции Генрих Ягода (которому тоже оставалось жить недолго) настоял на своем.

Остановка на острове должна была быть короткой, но затянулась на месяц.

Письмо Сталину

О дальнейшем рассказал в письме Сталину инструктор Нарымского окружкома ВКП(б) Величко.

"20 и 30 апреля 1933 года из Москвы и Ленинграда были направлены на трудовое поселение два эшелона деклассированных элементов, всего 6144 человека.

Прибывши в Томск, этот контингент был пересажен на баржи и доставлен на остров Назино.

На острове не оказалось никаких инструментов, никаких построек, ни семян, ни крошки продовольствия. На второй день прибытия 19 мая выпал снег, поднялся ветер, а затем и мороз. Люди начали умирать. Они заживо сгорали у костров во время сна, умирали от истощения и холода, от ожогов и сырости.

В первые сутки бригада могильщиков смогла закопать 295 трупов.

Только на четвертый или пятый день прибыла на остров ржаная мука, которую и начали раздавать по несколько сот грамм. Получив муку, люди бежали к воде, и в шапках, портянках, пиджаках и штанах разводили болтушку и ели ее. При этом огромная часть их просто съедала муку, падала и задыхалась, умирая от удушья.

Вскоре началось в угрожающих размерах людоедство. Сначала в отдаленных углах острова, а затем, где подвертывался случай.

В результате из 6100 человек, прибывших из Томска и плюс к ним 500-700 человек, переброшенных из других комендатур, к 20 августа осталось в живых 2200 человек".

К этому надо добавить, что 30 депортированных умерли еще до прибытия на остров, а треть из высаженных после трехнедельной дороги были так слабы, что не могли стоять.

Нескольких человек затоптали насмерть в драке, возникшей при раздаче муки.

Множество жизней унесли вспышки дизентерии и тифа.

Сотни ссыльных пытались пересечь широкую реку на плотах и утонули или были застрелены охраной.

Людоедство

Первые случаи каннибализма произошли уже через десять дней после того, как спецпоселенцев бросили на острове.

Потомок российских эмигрантов, бывший атташе по культуре французского посольства в Москве, историк Николя Верт недавно опубликовал книгу "Остров каннибалов", ставшую результатом его поездки на место трагедии.

"Люди умирали повсюду, убивали друг друга, - рассказала ученому местная жительница, которой во время трагедии было 13 лет. - По всему острову можно было увидеть, как человеческое мясо рвут, режут и развешивают на деревьях. Поляны были завалены трупами".

Свидетельница вспомнила о красивой девушке, которую обхаживал один из охранников. "Когда он ушел, люди схватили девушку, привязали ее к дереву и зарезали, съев все, что смогли".

Были зарегистрированы несколько десятков случаев людоедства и трупоедства.

Безымянные могилы

Только в середине июня спецпоселенцев наконец вывезли с "острова смерти", но отправили не в больницы, а на поселение, где изможденные люди продолжали умирать.

Комиссия, посланная в Нарым по письму Величко, подтвердила все изложенные в нем факты.

На острове расследователи обнаружили 31 братскую могилу, в каждой из которых было зарыто 50-70 трупов.

"Какое точно количество людей похоронено на острове Назино, и кто именно по фамилиям - таких сведений нет", - говорилось в докладной записке, составленной по итогам проверки.

Нет и никаких данных о том, что кого-либо наказали за массовую гибель людей.

"В то, что произошло на острове Назино, трудно поверить, - цитирует Верта газета Times. - Но у нас на руках есть беспрецедентно подробные документы, которые позволяют рассказать об этих так долго замалчиваемых событиях. Трагедия в том, что погибшие на острове - это лишь 1% от тех, кто умер в тот год от голода. Эпизодов, подобных Назино, было гораздо больше, и мы просто о них не знаем".

На самом деле все обстояло намного хуже, чем считает Верт. Только на Украине в результате "голодомора" 1932-1933 годов погибли не 450 тысяч, а более трех миллионов человек.

По данным советской статистики, назинская трагедия и правда не была чем-то из ряда вон выходящим. В ходе первой же перерегистрации "спецпоселенцев", проведенной в январе 1932 года, то есть еще до описываемых событий, обнаружилась убыль полумиллиона человек, умерших или сбежавших на верную смерть в тайгу.

"Нежелательный элемент"

Жертв Назино не собирались убивать, до них просто не дошли руки. Они погибли из-за элементарной неорганизованности и неразберихи, помноженной на чудовищное пренебрежение к человеческой жизни.

Эти люди даже не были "врагами народа" в сталинском понимании этого слова.

"Спецпоселенцами" на бюрократическом жаргоне тех лет называли, во-первых, раскулаченных, а во-вторых (как в назинском случае) - депортированных из городов "деклассированных элементов и нарушителей паспортного режима".

"Кулаков" карательные органы считали не по головам, а семьями. Известно, что из деревни "в холодные края" отправилось около 700 тысяч семей (а они тогда были большие).

Что касается горожан, то среди них попадались самые разные люди: старая интеллигенция и бывшие нэпманы, бездомные, нищие и проститутки, те же крестьяне, пытавшиеся спастись в городах от "голодомора", и просто те, кого облава застала на улице без паспорта в кармане.

В архивных документах отмечен эпизод, когда из Москвы как "нарушителя паспортного режима" депортировали начальника райотдела милиции.

По данным современного историка Марка Солонина, в 1930-1931 годах из городов было выслано в Сибирь и Казахстан 1,8 млн. человек.

"Свои" и "чужие"

Трагедия на "острове каннибалов" случилась задолго до 37-го года, и даже до убийства Кирова, с которым советские и некоторые западные историки традиционно связывали начало "периода нарушений законности".

Сначала Солженицын в "Архипелаге ГУЛАГ", а затем многие другие исследователи с фактами в руках доказали, что маховик репрессий не замедлялся ни до, ни после так называемого "Большого Террора".

Единственное отличие состоит в том, что тогда он распространился на партийную верхушку, военачальников и чекистов.

Тем не менее, по подсчетам Марка Солонина, и в 1937-1938 годах среди репрессированных на одного "верного ленинца" приходилось около ста простых людей.

Рекордным по числу "посадок" стал 1940 год - 2,3 млн. человек. Из них на долю "врагов народа" и уголовников пришлось в общей сложности меньше половины, а 57% составили жертвы узаконенных в СССР террористических методов управления: осужденные "за колоски", получасовое опоздание на работу или "запоротое" сверло.

По понятным причинам потомки тысячи репрессированных крестьян никогда не привлекут к трагедии своих семей такого внимания, как потомки одного члена политбюро.

Однако, по мнению специалистов, не только в этом состояла причина искажения истории.

Как утверждал Солженицын, в высоких инстанциях ему прямо говорили, что "Один день Ивана Денисовича" был бы намного лучше, если бы он сделал героя не невинно пострадавшим колхозником, а невинно пострадавшим секретарем обкома.

"Сталин бил по своим", - негодовал Хрущев в знаменитом закрытом докладе на XX съезде КПСС.

В соответствии с официальной точкой зрения, господствовавшей в СССР вплоть до горбачевской перестройки, именно в этом заключалась единственная ошибка и вина "отца народов". А уничтожение "классовых врагов" и "нежелательных элементов" - это законно и оправданно, без этого коммунизма не построишь.