Председатель Московской Хельсинкской группы в интервью DW-WORLD.DE анализирует ситуацию в Чечне. По ее мнению, мира в республике так и не наступило.

Председатель Московской Хельсинкской группы, старейшей и самой известной правозащитной организации России уверена, что определенное улучшение ситуации в Чечне не является заслугой ни местных, ни центральных властей. Интервью DW-WORLD.DE.

- Людмила Михайловна, как-то в России позабыли про Чечню. Там вроде налаживается мирная жизнь. Вы считаете это заслуга нынешнего руководства?

- Конечно, благо, что война в Чечне кончилась, но никакой заслуги властей в этом нет. Маленькая республика воюет с 1994 года. Войны когда-то всегда кончаются. Все, кто хотели воевать уже или погибли, или устали. Поэтому война кончена, но мира в Чечне не наступило, потому что бессудные захваты людей, исчезновения, пытки в Чечне продолжаются.

Вроде бы, официальной статистики нет, а статистика исчезновений людей, которую ведут правозащитники, уменьшилась. Но мы не знаем за счет чего это происходит. Возможно, за счет того, что люди боятся сообщать, потому что те, кто нам сообщали об этом, гибли сами. В предыдущие годы еще Ахмад Кадыров завел такое правило, а Рамзан Кадыров его свято исполняет. Люди, которые подавали в Страсбургский суд, погибли почти все, и не только они, но и их родственники. Поэтому люди боятся к нам обращаться, и то, что у нас уменьшенная статистика исчезнувших людей, совсем не значит, что их стало меньше.

Там за время войны накопилась колоссальная масса злобы и мести одних против других. Поэтому и совершают убийства и на почве мести между родами, кровной мести, и просто за деньги. Мы знаем это, потому что там наши сотрудники. Причем, людей хватают, и говорят, что это террористы, и если не убивают, то пытают, и под пытками они сознаются, что участвуют в террористических актах, и их там осуждают на 12, на 15 лет, и отправляют куда-то в тюрьмы. Причем их родные не знают, их отправили в тюрьмы, или они погибли, потому что им не дают возможности переписываться, и, вообще, сообщить о себе.

И это абсолютно дикая, средневековая такая ситуация, которую трудно себе представить в XXI веке, и, тем не менее, она существует не в единичных случаях, а массовом масштабе.

- А вы можете привести пример?

- У нас было несколько случаев, когда захватывали наших активистов, про которых мы точно знали, что они никогда ни в каких террористических действиях не участвовали, а вели правозащитную работу. И некоторых нам удавалось освободить, обращаясь в кремлевскую администрацию, и пока еще был президент Алу Алханов, к нему. И в последний раз я именно через него добилась освобождения одного адвоката, который оформлял дела в Страсбургский суд. Его среди белого дня захватили, на глазах у семьи и родственников, вытащили из машины и увезли в Грозном. Это, очевидно, сделали кадыровцы, потому что никаких боевиков уже нет в Грозном. Мы обратились к Алу Алханову. Это было очень драматическое время, потому что уже больше недели мы не знали ничего, может, его вообще уже убили, и поздно освобождать. Вот, в конце концов, он был освобожден, но он сказал, что меня не кадыровцы забрали. После этого он забрал свою семью и уехал, сказал, больше я с вами работать не буду. По-видимому, это было условием освобождения: во-первых, не показывать на кадыровцев, во-вторых, перестать оформлять дела в Страсбург.

Вот такая обстановка, война кончена, но согласились бы вы жить в таком регионе? Вы знаете, я вам должна сказать, что и наша Москва не образец правосудия, а как раз наоборот. Об этом я тоже могу рассказывать очень долго, не только про Чечню. Но когда я езжу в Чечню, это такой стресс, который потом приходится долго изживать. Потому что я вообще не понимаю, как там люди живут.

- А как вы оцениваетe проведение выборов в республике?

- Последние выборы, которые мы проводили, это были выборы президента в Чечне, Ахмада Кадырова, еще не Рамзана. Мы были наблюдателями, проводили мониторинг этих выборов, и тогда выступили с заявлением, что это не выборы, а фарс. Потому что там было все отрепетировано. Заранее снимали с выборов всех кандидатов, которые имели шансы на победу, ну и потом очень приплюсовывали.

В день выборов я сама в Грозном, а мои сотрудники были во всех районах Чечни. Это маленькая республика, там можно на машине объездить все участки за один день дважды. Вот, мы посещали участки, и они были абсолютно пусты, и нам каждый раз говорили, что только что было очень много людей, но, вот, сейчас затишье. Куда бы мы ни приходили, такая ситуация была, а в 6 часов вечера вывесили результаты – 87% явки. То есть это, конечно, было приписано, что 60% за Кадырова. Мы не смотрели, мы не участвовали в подсчете голосов, но явка точно была завышена. И по разговорам, которые мы вели с жителями, мы знали, что люди не ходили именно потому, что они боялись голосовать против Кадырова, а за него голосовать не хотели. Так что мы заявили, что это выборы нелегитимные.

- А почему вы больше не будете проводите мониторинг выборов?

- Московская Хельсинская группа, которой я имею честь быть председателем, проводила мониторинг выборов и федеральных, и региональных, начиная с 1998 года. Сейчас мы не будем проводить мониторинг, потому что мы первый раз мы не получили деньги на мониторинг. Прежде мы получали деньги от американской организации USAID. Мы просто наблюдали за выборами и писали дальше доклад, мы не выступали никогда на стороне ни одного кандидата. Но сейчас мы не достали денег, потому что USAID имеет офис в Москве, а условия работы сейчас таковы, что они понимают, что если они дадут деньги на проект, который не нравится кремлевской администрации, то их офис могут закрыть.

- Тем не менее, Вы видите какое-то улучшение ситуации в Чечне? Ведь строят дома, аэропорты…

- Улучшения есть. Да, люди строят дома, восстанавливают, хотя компенсацию получило только 9% от тех, у кого дома разрушены, причем только половину суммы, потому что условия, чтобы получить компенсацию, это половину отдать в качестве взятки. Но, тем не менее, люди изыскивают средства. У кого-то состоятельные родственники, кто-то где-то поехал, заработал, скорее за пределами Чечни, потому что в Чечне огромная безработица. Но люди строят дома, потому что люди хотят жить. Вы знаете, я уже старый человек, я помню, Великую Отечественную войну, и я помню, какая разруха была в стране, и как все строились. И как мы все изо всех сил старались настроить свою мирную жизнь. Сказать, что это заслуга наших правителей? Да мы жилы из себя тянули, чтобы мирная жизнь началась, то же самое происходит и сейчас в Чечне. Поэтому говорить, что это Рамзан Кадыров? Простите меня, люди хотят жить.