На прошлой неделе, в день христианского Вознесения, высшие иерархи русской православной Церкви в изгнании ("Русской православной церкви за границей") согласились возобновить "каноническое общение" с Московским Патриархатом (Русской Православной Церковью). Тысячи людей стояли в очередях, чтобы попасть на торжества в московском Храме Христа Спасителя. Но, очевидно, это событие имело не только религиозное значение. На нем присутствовали практически все главные персоны российской политики, в том числе мэр Москвы Юрий Лужков и президент Владимир Путин – инициатор этого слияния церквей.

Средства массовой информации по всему миру расценили это событие как знак того, что Россия преодолевает свое трагическое прошлое. В New York Times его назвали "символическим окончанием гражданской войны в России". Но в реальности все намного сложнее. Речь идет не только о богословских и нравственных сторонах дела – есть подозрения, что Путин формирует новые разветвленные каналы влияния, используя церковь для укрепления связей с общинами русских эмигрантов по всему миру.

В то время как священнослужители более низкого ранга, выступавшие на церемонии, подчеркивали духовные аспекты слияния, Патриарх Алексий II сделал акцент на других факторах: не упомянув о Боге, он возблагодарил президента Путина.

Собственно, именно Путин сделал первый шаг к сближению с РПЦЗ в сентябре 2003 года, встретившись с ее высшими иерархами во время своего нью-йоркского визита. Слияние церквей – лишь последняя по времени из его удачных попыток поставить себе на службу символы дореволюционной и антикоммунистической России наряду с советскими. "Репатриация" колоколов Данилова монастыря из Гарвардского университета, а также останков белого генерала Антона Деникина, похороненного в Джексоне, штат Нью-Джерси, и вдовствующей императрицы Марии Федоровны, которая покоилась в Копенгагене, – все это осуществлялось параллельно с возрождением старого советского гимна и знамени Красной Армии. Таким образом, Путин – первый из российских лидеров современной эпохи, который для обеспечения своей власти опирается на все аспекты "годного для употребления" прошлого России. А Русская Православная Церковь во всех ее формах – ключевой элемент этого прошлого.

Сегодня российские власти подвергаются жесткой критике за свои авторитарные действия. Путин нуждается в друзьях везде, где он их может найти. Готовая сеть из 323 приходов и 20 монастырей только в США, и более миллиона прихожан в 30 странах мира – все это обеспечит России рост влияния за рубежом. Тем более что по условиям соглашения Москва возвращает себе контроль над назначением епископов и право открывать или упразднять любые приходские храмы.

Менее однозначными являются нравственные вопросы, которые ставит слияние церквей, особенно для РПЦЗ, базирующейся в США. С того времени, как после 1917 года Россия стала коммунистической и атеистической страной, РПЦЗ стремилась быть голосом свободного русского православия во всем мире. Ее независимость была узаконена в 1920 году мужественным патриархом Тихоном, который сопротивлялся давлению коммунистического режима на церковь.

Но в 1927 году советские власти заключили в тюрьму независимых епископов и передали руководство РПЦ митрополиту Сергию (Страгородскому), который выступил с позорным заявлением о том, что радости и успехи Советского Союза – это радости и успехи церкви, а его печали – печали церкви. С этого момента официально назначенные епископы в России ни словом не протестовали (во всяком случае, публично) против любых действий государства, хотя страну омыла кровь десятков миллионов человек, многие из которых были верующими христианами, а тысячи – священниками.

Отныне высшие иерархи РПЦ стали называть Сталина "мудрым, богоизбранным вождем нашего Великого Союза". В 1930 году, когда беспощадное истребление верующих происходило в лихорадочном темпе, Сергий объявил: "В СССР никогда не было и нет преследований за религиозные убеждения".

Сегодняшний Московский Патриархат – все еще не покаявшийся наследник этих традиций. Вместо того чтобы дистанцироваться от лизоблюдства Сергия, патриарх Алексий написал к его биографии, изданной в 2003 году, пространное предисловие, превознося "героический путь", которым пошел Сергий, и злобно браня тех, кто критиковал его позицию (в том числе диссидентские церковные круги в России и за рубежом). Алексий благословил строительство мемориального комплекса в память о Сергии, включающего площадь, музей и памятник. В 2005 году Алексий направил поздравительное послание президенту Вьетнама по случаю 30-летия победы коммунистов во Вьетнамской войне, назвав ее "славной годовщиной". Подобные письма были посланы также руководителям Северной Кореи и Кубы.

Пока РПЦЗ существовала как независимая организация, она подспудно оспаривала право Московского Патриархата говорить от имени Русской Православной Церкви. РПЦЗ постоянно осуждала сотрудничество церкви с коммунистической партией, призывала к более позитивной оценке дореволюционного и антикоммунистического прошлого России, а также служила маяком надежды для российских православных христиан, ищущих альтернативу РПЦ.

В РПЦЗ многие гадают, как вообще могло произойти это слияние. Переговоры шли тихо, и ходили даже слухи, что "протолкнуть" соглашение помогли некоторые американские бизнесмены, связанные с Россией. Но теперь, признав власть Москвы, бывшая РПЦЗ должна решить ряд вопросов. Смогут ли ее иерархи оказать давление на Московский Патриархат с тем, чтобы церковь отошла от традиции сотрудничества с Кремлем и КГБ? Смогут ли они сохранить за собой церковную недвижимость, которой ведали в течение последних 80 лет? Будет ли Московский Патриархат назначать в приходы прокремлевских священников, которые станут добиваться политических целей? И, самое главное, смогут ли иерархи РПЦЗ остановить отток разочарованных верующих, который уже начался?

Возможно, этих проблем удастся избежать, если РПЦЗ воспользуется своим новым статусом для активного диалога с Москвой. Но улыбки и уверения в дружбе, которые мы наблюдали на прошлой неделе, указывают, что к этому союзу благоволит скорее Кремль, чем Всевышний.