Три ярких образа президента стали в последние дни частью французского политического пейзажа: президент в шортах во время ежедневной пробежки в парке Елисейского дворца; президент-муж, отец и отчим современного клана собранных отовсюду родственников, объединенных любовью, случаем и необходимостью; президент на официальном портрете, стоящий в костюме на фоне национального флага в библиотеке, где книги с позолоченными листами украшены королевскими лилиями. Три президента, три воплощения трех эпох Франции.

Самый неожиданных из них – бегун. И если ноги американского президента больше не удивляют, ноги французского одним махом преодолевают разрыв между государством и обществом: как миллионы граждан, как тысячи генеральных директоров предприятий, президент Саркози на глазах у всех поддерживает в порядке тело, которое позволит ему успешно выполнять свои обязанности. Тело – его главный рабочий инструмент, он несет личную ответственность за сохранность его от болезни и любой неисправности, которая может снизить его эффективность. Николя Саркози во главе французов, но в унисон с ними взял на себя тяжкий долг стать творцом собственного тела, выбирая правильный образ жизни: физические упражнения, отказ от алкоголя и табака, ограничение сладкого и жирного, медицинский контроль...

В шортах новый избранник воплощает свободу представителей поколения 1968 года, ставших хозяевами своего тела. Но, в отличие от них, он предпочитает делать акцент на обязанностях, а не на удовольствиях (хотя на яхте...). Его цель – заставить работать больше, чтобы зарабатывать больше.

В качестве отца сводного семейства Николя Саркози на свой лад осуществляет синтез классической модели семьи и случайности любовной связи. Он афиширует свою гордость этим собранием семерых, в котором он видит свое произведение: творение своего тела, желания и истории.

Ему небезразлично, кто будет во главе этого семейства, плода многих объединенных желаний, лишенного логики наследования, так как новый президент хочет отменить налог на наследство – перераспределительный налог, основанный на династических формах (все более косвенных) передачи состояния.

Семья президента – это современная французская семья. Здесь Николя Саркози – такой же француз, как все остальные, ничуть не главнее Сесилии в борьбе с повседневной домашней рутиной.

Однако перед флагом он – воплощение Франции. Он уже не персона, а персонаж, затянутый в костюм, соответствующий роли и окруженный предметами, свидетельствующими о преемственности истории, – это штандарт и книги. Он жертвует своей частной личностью во имя публичного образа. Как он будет олицетворять страну в свою эпоху?

По мнению его советника Анри Гэно, Саркози понимает – речь идет о том, чтобы "сочетаться браком с Францией". Он перенимает слово у английского короля Иакова Первого, заявившего в 1603 году перед парламентом: "Я есмь супруг, а весь этот остров – моя законная супруга". Этот же образ использовал в ноябре 1970 года Жорж Помпиду, объявляя о смерти де Голля: "Франция овдовела".

Анри Гэно различает три ипостаси президента: спортивного труженика, супруга Сесилии и супруга Франции: "Мне говорят о десакрализации власти, но это абсурд – он не совершает обход войск в шортах. Он что, должен запереться во дворце? Президент Республики, помимо выполнения своих обязанностей, имеет право вести нормальную жизнь". Что он хотел этим сказать?

По случаю кончины своего предшественника Жак Ширак сказал в январе 1996 года: "Франсуа Миттеран – это, прежде всего, целая жизнь". Если при де Голле президентский персонаж был судьбой, при Миттеране он был низведен до измерения одной жизни, человека-персоны, на которого, вне зависимости от его действий, проецировались представления. Николя Саркози изменил направление утративших силу векторов. "Я люблю Францию", – повторяет он. Если он и "сочетается с ней браком", то как влюбленный, как победитель. Если она действительно отдастся ему – он окажется победителем. Эти три тела – в шортах, джинсах и костюме – становятся одним для достижения этой цели.