В муниципальной кишинёвской библиотеке имени Хаждэу только что открылась необычная выставка – посвящённая Холокосту книжно-иллюстративная экспозиция, состоящая из 50-ти фолиантов, изданных в Германии, , а также рисунков местных юных и маститых художников.

Выставку презентировал Ян-Петер Абрахам, лектор общества-дарителя, а именно Немецкой службы академических обменов (DAAD), ныне преподающий в кишинёвском Педуниверситете имени Крянгэ.

Напомним читателям, что Холокост, или Катастрофа – это дань памяти 6 миллионам евреев, погибших от рук фашистов во время Второй мировой войны. Было интересно брать со стендов небольшие томики и увесистые фолианты, напечатанные на превосходной бумаге, с богатейшей иллюстративной базой – как документальные исследования, энциклопедии, словари, так и художественные произведения. Чувствовалось пиететное, трепетное отношение к предмету. Господин Абрахам согласился ответить нам на ряд эксклюзивных вопросов:

– Чем вызван такой интерес немцев к трагичнейшей странице своей истории?

– В 80-90-х возникла новая концепция, как нам обойтись с историей. Эта идея касается личных воспоминаний. То есть истории конкретных индивидуумов. Среди этих изданий есть не только печатные, но и звуковые (видеодокументалистика). В некоторых книгах речь идёт об индивидуальных судьбах. Они основаны на личных воспоминаниях. В Германии эта литература пользуется достаточно большим успехом. Наша молодёжь проявляет большой интерес к еврейской религии и идишу.

– Существует версия, что ничего страшного не случилось бы, если бы немцы завоевали мир.

– Я о такой концепции не слышал. На вопрос Холокоста до сих пор в какой-то мере наложено табу – в очень нейтральном смысле слова. У современных немцев есть чувство вины за предков. В Германии существует закон, который запрещает использование фашистской символики, свастики, гитлеровского приветствия вскидыванием руки. Это уголовно наказуемо. Так что с такими дискуссиями мы очень осторожны. Пару историков оспаривают факт Холокоста, и они фактически нежелаемые гости в Германии, то есть персоны нон-грата. Мы такие мысли особенно не трогаем, потому что в судьбе 6-ти миллионов человек есть столько ещё неоткрытых страниц… Думаю, это не дело чисто немецкое, и в постсоветских странах тоже есть внутренний долг перед своими евреями, и мрачные страницы истории, которые в своё время замалчивались.

– Почему Дойчланд, родина гениальных философов и поэтов, стала колыбелью фашизма?

– Ответить на этот вопрос кратко – дело рискованное, потому что этот феномен до конца так и не выяснен. Эта загадка раскрыта только частично. Историки, в основном, говорят, в Германии после Первой мировой войны шло резкое обострение между политическими лагерями. Крутилась пропаганда. Это было вызвано, в том числе, и проигрышем Германии в Первой мировой войне. Речь шла о мифе, что немецкого солдата во время этой войны «убили», то есть лишили боевого духа и сил атакой сзади, в спину, конспиративно. И эта легенда крутилась с основания Веймарской республики.

Часть немецкого населения была недовольна тем, что не стало императора, жалели, что кайзера уже нет. Чтобы понять суть возникновения фашизма, надо очень плотно заниматься этими двумя предшествующими десятилетиями – с 1918 до 1933 года. В немецких городах были регулярные столкновения между фашистами и коммунистами. Были жертвы. Создалась атмосфера насилия.

– Германия оказалась в облаке агрессии?

– Можно и так сказать. Есть ещё причина – это мировой экономический кризис, создавший почву для ложных обещаний (всем дадим работу, будет то, то и то). Нашли козлов отпущения со стороны евреев, как я думаю. Кишинёвский погром, как считают некоторые историки, по феноменологии, стал одним из тех явлений, которые потом повторялись в других масштабах уже во время фашизма.

– Нет ли тут вмешательства мирового зла, некоей трансфизической тёмной силы?

– Я лютеранин, поэтому у меня рациональный подход к религии.

– Почему в России, внёсшей максимальный вклад в победу над фашизмом, сейчас так много людей, разделяющих нацистские идеи?

– Есть интересная спорная гипотеза. Я говорю не только о России, но и о восточно-европейских странах. Это гипотеза холодильника. Негативные явления, которые были в момент зарождения ГДР и другого социалистического государства, были якобы заморожены политической системой. А когда её не стало, они, перезимовав, выползли и начали действовать.

- Один молдавский бизнесмен откопал кости немецкого солдата и установил памятник – причём всем: немцам, молдаванам, румынам, русским, евреям и т. д. Это правильно?

– Дело, я считаю, оправданное. Можно поставить памятник всем погибшим простым солдатам. Надо исходить из презумпции личной невиновности. Хотя всё это очень сложно. 2-3 года тому назад в Берлине возникла очень острая дискуссия в связи с открытием интересного памятника еврейским жертвам – холмистого поля столбцов, который был открыт 5 лет тому назад. Архитектор – американец. Под площадью установлен музей. В связи с чем возникла дискуссия, что евреи были не единственными, кто погиб в эту войну. В неё включились цыгане, поляки другие национальности. Гомосексуалисты тоже требовали себе памятник. Встал вопрос: прилично ли сортировать жертв? Поэтому построили памятник цыганам, гомосексуалистам.

– А памятники советскому солдату в Германии не собираются демонтировать?

– Есть известный социалистический монумент в Трептов-парке, а другой – в Западном Берлине, недалеко от Бранденбургских ворот, по договорённости всегда охранявшийся советскими солдатами и до падения стены в 1989 году. Он был поставлен советской администрацией сразу после 1945 года. Никто их трогать не собирается.

– А как вы относитесь к тому, что в Эстонии сносят памятники советским воинам?

– Неумный поступок. С этической и тактической точки зрения. В Европе нету аналога. Это деяние вызвало у нас удивление, хотя я в какой-то мере понимаю эстонцев, для котороых 1945 год не означал только освобождения от фашизма.

– Как верующие люди имеем ли мы право судить?

– А судьи кто? Надо себе периодически задавать вопрос, а на чьей стороне был бы я? В какой-то мере критически относясь к своей стране, я в то же время горжусь, что у нас есть закон, по которому человек имеет право отказаться от оружия. До 1955 года у нас не было армии, а в начале 1960-х была возможность отказаться от военной службы. Это большое достижение. Я смотрю здесь фильмы о войне и понимаю, что победившая сторона имеет право на такую точку зрения. Но я не согласен с почти полным отсутствием пацифизма.