К 40-летию Шестидневной войны

Шестидневная война для меня означала личную победу. «Голоса» торжествующе говорили об израильском триумфе над тремя арабскими армиями. Весь мир тогда еще симпатизировал нам. «Маленький Израиль с черным поясом карате в пух и прах разбил армии бандитов, пытавшихся его уничтожить», - писала парижская «Ле-Монд», та самая, которая сегодня прочно входит в список всех мониторингов антиизраильской пропаганды. Советское радио тоже что-то лепетало об израильских агрессорах. На дворе стоял чудесный июнь. Начинались каникулы в школе. У меня были обидчики. Компания старших ребят дразнила и обижала меня. Вечером седьмого июня, наслушавшись победных сообщений из Израиля я подстерег во дворе Игорька, самого противного из моих обидчиков. Он был большой мальчик, старше меня на два года. Он недоуменно обернулся на мой голос, и я, не раздумывая, с размаху заехал ему в глаз. Игорек не ожидал такого, но ударил в ответ. Я не отставал, повалил его на землю. Помню, я колотил его и победно бормотал что-то вроде: «израильские агрессоры»....

Я помню, как мы всей семьей сидели возле старого радиоприемника, чудом принимавшего через глушилки Голос Израиля. Мы слушали сообщения о той войне. «Сегодня, на второй день войны, все говорит о том, что израильтяне одержали убедительную победу», - вещал ликующий голос корреспондента БиБиСи. Его звали Джонатан Элкин, и мы были уверены, что он тоже наш, тоже еврей.

Мы с папой ходили по парку, который по старинке называли Кайзервальдом, встречали людей с транзисторными радиоприемниками, бывшими тогда в новинку. Было совсем не трудно узнать своих, интеллигентные еврейские лица, каких почти не встретишь сегодня в Израиле. Смеялись над анекдотом: «Наши подбили у наших сто наших танков».

Через сорок лет ясно, что Шестидневная война 1967 года и ее затянувшийся финал в октябре 1973 года принесли Израилю мир и безопасность. Наши отношения с соседями сегодня лучше, чем у соседей между собой. Что касается напряженности отношений, то будь на месте Израиля арабское государство, у него были бы те же проблемы безопасности с ближними и дальними соседями, что и у еврейского государства. С тех пор Израиль уже воевал не за свое существование, а за «улучшение качества жизни». Потому все войны были проиграны – Первая ливанская, Вторая ливанская, затянувшаяся война с палестинским населением... Не то, что кто-то в этих войнах победил, но мы – проиграли. Проиграли потому, что мы здесь все еще живем иллюзиями, что мы – часть западного мира, форпост европейской цивилизации на диком Арабском Востоке. Мы здесь еще разделяем уверенность западного мира, что любую проблему можно решить, если правильно понять, как это сделать. На Ближнем Востоке так не живут.

Сейчас, через сорок лет, уже почти не осталось ликования. Разве что в правонационалистических кругах продолжают ждать мессию, в приход которого там уверовали после победы в той войне. Несмотря на все признаки, Мессия к ним не пришел, и у них сегодня тоже больше горечи, чем веселья. Трудно праздновать без праздника, праздновать победу, когда Израиль выигравший все битвы, очевидно может проиграть войну. Трудно праздновать объединение Иерусалима, когда город совсем не единый. За 40 лет в городе даже не сподобились издать единой телефонной книги. Сегодня проблема Иерусалима – одна из самых тяжелых, мешающих урегулированию израильско-палестинcкого конфликта. Хотя всем ясно, что Иерусалим будет разделен или перейдет под международную юрисдикцию. Большинству израильтян принять это становится все легче, потому что всем ясно, что Иерусалим принадлежит ортодоксальным евреям-харедим и палестинским арабам – двум группам, отказывающимся принять официальный сионистский нарратив Государства Израиль. А у нас непонятно, кого больше ненавидят и боятся – арабов или ортодоксов.

Проблема Иерусалима – тяжелая проблема, но она не главная. Главная проблема – наш контроль над другим народом. Сегодня все чаще говорят – оккупация. Раньше это было суровое табу, и еще три года назад, когда я впервые написал его, то меня засыпали потоком возмущенных писем даже близкие мне люди. «Как можно так говорить? Ведь это наша земля!». Сегодня все говорят «оккупация», поэтому я не люблю этого слова. Сегодня говорят оккупация, и на этом слове замирает любая мысль. Вроде других наших «волшебных» слов, после которых принято благолепно замереть: антисемитизм, иудаизм, Холокост, Эрец Исраэль... Мол, и так понятно: «Понятно, что оккупация... Оккупация так оккупация! Оккупация! Тогда понятно...» А здесь непонятно ничего. Оккупация целого народа, который активно противится ей, но постепенно становится частью нас самих.

Можно много раз отводить войска и торжественно подписывать договора и соглашения, объявлять об окончании оккупации в одностороннем или многостороннем порядке. Потому, что как было 60 километров между Газой и Беер-Шевой, или 28 километров между Тель-Авивом и Калькилией, так и останется. На самом деле проблема не в оккупации, а в контроле. Будет или не будет объявлено Палестинское государство – это не изменит базисных фактов, что контроль за землей, водой и воздухом, доступ к рынкам и капиталу остается в руках израильтян. При любом раскладе палестинцы смогут предложить лишь дешевую рабочую силу, которая в глобализированном мире катастрофически теряет свою ценность. Лишь истинная экономическая интеграция способна решить израильско-палестинские проблемы, но кто им это даст? Точно так же в течение всех сорока лет после Шестидневной войны арабо-израильский конфликт эффективно служил наступлению на социальные права израильтян, прикрывал приватизацию общественного имущества в пользу приближенных к власти элит. Наши национальные, этнические и религиозные конфликты лишь мешают пониманию истинного конфликта – классового. А его не решишь ни в рамках двух государств, ни в форме одного – даже самого светского и демократического.

Израильская толпа неотличима от толпы иорданской или иракской... Была неотличима, пока иракцы не стали отращивать бороды, и надели на женщин чадру. Если у нас запретят джинсы и майки женщинам, а мужчинам шорты, то опять станет неотличимой. Израильские евреи и палестинские арабы очень похожи между собой. Внешне и внутренне. Это я еще в детстве заметил, когда впервые увидел потрет Арафата. Он был удивительно похож на моего дядю Ушера Каминера. И с годами это сходство лишь усиливалось. Оба народа свято веруют, что они всегда правы. Свято веруют, что они, и только они – абсолютные жертвы. Израильтяне убеждают себя, что все только спят и видят, чтоб их уничтожить, что на лестнице грохочут нацистские сапоги, что идут забирать их на смерть, что в 1967 году арабские армии шли повторить Холокост, и лишь чудо спасло Израиль. Чуда не было. Просто колченогие и коррумпированные армии «арабского Востока» не были способны этого сделать. Палестинцы тоже уверены, что евреи хотят их уничтожить. Как будто в 19948 году они воевали за выполнение резолюции ООН о разделе Палестины на еврейское и арабское государство, как будто, если бы случилось чудо и арабские армии победили бы, то не было бы всеобщей резни и депортации.

Шестидневная Война все поменяла на Ближнем Востоке. Она надежно похоронила арабский национализм и арабский социализм. Сейчас понятно, что и Арабского Востока больше существует. Сегодня Накба не могла бы произойти. Палестинских арабов просто никуда бы не впустили бы. Ни одна страна «Арабского Востока». Да и от Арабского Востока мало что осталось. На Ближнем Востоке доминируют совсем не арабские силы, а Турция, Израиль и Иран. Да еще новый, невиданный прежде национализм – исламский отчаянно ищет для себя страну. Хотя почему невиданный? Сионизм начинался точно также – национализм, который искал для себя страну.

Нелепо звучат израильский отказ закончить оккупацию или говорить о мире с арабами из-за иранской угрозы. Существует ли она на самом деле или нет – все равно непонятно, почему из страха иранских атомных бомб надо бомбить безоружные палестинские города. Простая военная логика говорит, что если всерьез готовиться к войне с Ираном, то прежде всего надо избавиться от бремени территорий, заселенных враждебным Израилю населением. Однако простая логика у нас не работает. Это не хорошо и не плохо. Просто это факт жизни, в которой нет логики. Как не было ее в моей отчаянной смелости, когда я поколотил большого и злобного Игорька. Мы празднуем 40 лет окончания войны, а наши все еще продолжают подбивать у наших наши же танки.