Новая Россия Петра началась с игр. Малолетний царь, росший в полузабвении в селе Преображенском, как все мальчишки, играл в солдатиков. Только солдатики эти были вполне живыми - дети придворных конюхов и лакеев. Из знаменитых потешных полков выросли первые гвардейские полки новой русской армии - Преображенский и Семеновский. Из почти игрушечного ботика - Российский флот.

Никто из иноземцев так не нравился Петру, как Лефорт, который в 1683 году в чине подполковника был представлен царю, произвел на него сильное впечатление и стал одним из ближайших сподвижников. Петр произвел его в генерал-майоры, устраивал с ним примерные битвы, которые были разом и потехами, и средством обучения. Эти потехи не обходились даром. На одном из подобных примерных сражений лопнувшая ручная граната опалила лицо царю и ранила многих офицеров. На другом таком сражении, происходившем 4 сентября 1690 года, было много раненых. За такими потехами следовали шумные пиры. Там господствовал самый широкий разгул: пили вино, плясали до упаду по два-три дня, не ложась спать. Петр пил без меры. Пиры эти происходили главным образом в доме Лефорта. Во дворе зажигались разноцветные потешные огни, пускались ракеты. В эти молодые годы своей жизни он положил начало юмористическому учреждению, которое поддерживал всю свою жизнь. Это был так называемый «всешутнейший, всепьянейший и сумасброднейший собор», состоявший из ближних к царю лиц.

В 1688-1693 годах под руководством голландского мастера Ф.Тиммермана и русского мастера Р.Карцева Петр I учился строить корабли на Переславском озере. В 1697-1698 годах во время первой заграничной поездки прошел полный курс артиллерийских наук в Кенигсберге, полгода работал плотником (под именем Петра Михайлова) на верфях Амстердама, изучая корабельную архитектуру и черчение планов, окончил теоретический курс кораблестроения в Англии. Петр был не в состоянии оставаться простым зрителем чужой работы, ему все хотелось сработать самому. С годами он приобрел массу технических познаний. После его смерти всюду, где он бывал, находились вещицы его собственного изделия: шлюпки, стулья, посуда, табакерки и пр. В корабельном же деле он достиг совершенства: современники считали его лучшим корабельным мастером в России. Он мог сработать корабль с основания до всех технических мелочей его отделки.

Самыми веселыми для царя празднествами были спуски на воду новоотстроенных кораблей. Прежде всего совершался церковный обряд освящения. Когда корабль снимался и пускался по воде, гремели литавры и трубы, палили из пушек в крепости и в адмиралтействе, потом следовали поздравления от всех приближенных, наконец, происходил завтрак в каюте новоспущенного корабля, и всегда при этом была самая обильная попойка. В этих случаях этикет не наблюдался; царские корабельные мастера обедали рядом с царем, и он пил за их здоровье. Иногда царь угощал народ на воздухе.

Есть легенда, что, будучи в Нидерландах, Петр I спал в шкафу. Маленькое пространство, которое легко контролировать, создавало у правителя, у которого остались юношеские психологические травмы, чувство защищенности.

В августе 1698 года, на следующий день по возвращении в Москву из первого путешествия по Европе, 26-летний царь Петр Алексеевич собственноручно и публично, иногда при помощи топора, лишил бороды нескольких бояр знатных родов. Уже к концу 1698 - началу 1699 года требование брить бороду было распространено на основные группы городского населения; была определена и штрафная сумма за неисполнение распоряжения. Указ о брадобритии от 16 января 1705 года предписал бритье бород и усов всякого чина людям, кроме попов и дьяконов, и взятие пошлины с тех, которые делать этого не захотят. Налог на ношение бороды был отменен 6 апреля 1722 года.

В феврале 1699 года состоялось шуточное освящение «всепьянейшим собором» только что построенного Лефортова дворца. Здесь на пиру Петр впервые начал борьбу с долгополым и широкорукавным платьем. К пышной одежде, стеснявшей движения и совершенно не приспособленной к работе, царь питал отвращение. На пиру он действовал уже единожды применявшимся им способом: взял ножницы и стал укорачивать рукава. Очевидец, наблюдавший царя за этой работой, слышал, как он приговаривал: «Это помеха, везде надо ждать какого-нибудь приключения: то разобьешь стекло, то по небрежности попадешь в похлебку; а из отрезанного можешь сшить себе сапоги». Несколько месяцев спустя москвичи читали листы, прибитые у ворот Кремля, в Китай-городе, у Чудова монастыря и в других людных местах. У листов стояла стража, чтобы их не сорвали, а на листах царский указ: «на Москве и в городах носить платья: венгерские кафтаны верхние длиною по подвязку, а исподние короче верхних, тем же подобием...».

Особые отношения сложились у Петра со стрельцами, причем каждое новое столкновение с ними царя усугубляло чувство взаимной подозрительности и враждебности. Занятия стрельцов торговлей и промыслами предполагали постоянное их пребывание в Москве, в кругу семьи. Между тем осуществление обширных внешнеполитических замыслов Петра требовало отрыва стрельцов от постоянного места жительства в столице на многие годы. Четыре восставших полка сначала охраняли Азов, затем их отправили в район Великих Лук. Перспектив вернуться в лоно семьи, бедствовавшей в Москве, а также к своим привычным занятиям - никаких. Все свои невзгоды и тяготы военной службы стрельцы связывали с именем Петра. Стрельцы же в глазах Петра являлись «не воинами, а пакостниками» - и прежде всего потому, что они многократно не только «пакостили», то есть создавали препятствия на его пути к трону, но и покушались на его жизнь. Неприязнь к стрельцам со временем переросла в фанатическую ненависть. Необузданный деспотизм сильной личности, оказавшейся победителем в этих столкновениях, завершился кровавым финалом - истреблением сотен стрельцов и фактическим уничтожением стрелецкого войска. В казнях принимал участие и сам Петр.

Взвинченность царя иногда давала срывы - совершенно ничтожные поводы вызывали у него приступы сильной раздражительности. Современники подробно описали скандал, учиненный царем во время обеда у Лефорта, на котором присутствовали бояре, генералитет, столичная знать и иностранные дипломаты, всего около 500 человек. Когда гости рассаживались за обеденный стол, датский и польский дипломаты повздорили из-за места. Царь обоих громко назвал дураками. Затеял спор с Шеиным, упрекал генералиссимуса в том, что тот за взятки незаслуженно возвел многих в офицерские звания. Все более распалявшийся царь выбежал из зала, чтобы спросить у стоявших на карауле солдат, сколько рядовых получили повышение и произведены в офицеры, вернулся с обнаженной шпагой и, ударяя ею по столу, кричал Шеину: «Вот так я разобью и твой полк, а с тебя сдеру кожу до ушей». Князь Ромодановский, Зотов и Лефорт бросились успокаивать царя, но тот, размахивая шпагой, нанес Зотову удар по голове, Ромодановскому порезал пальцы, а Лефорту достался удар в спину. Лишь Меншикову удалось укротить ярость Петра.

Петр хотел сделать своего сына от первого брака с Е.Лопухиной Алексея продолжателем своего дела - коренного реформирования России, но Алексей всячески от этого уклонялся. Духовенство и бояре, окружавшие Алексея, настраивали его против отца. Петр же угрожал Алексею лишить его наследства и заточить в монастырь. В 1716 году Алексей, боясь гнева отца, бежал за границу - сначала в Вену, потом в Неаполь. Угрозами и обещаниями Петр вернул сына в Россию, заставил отречься от престола. Впрочем, это Алексей сделал с радостью. В обмен на отречение и признание вины Петр дал сыну слово не наказывать его.

Но отречение не помогло, и желание Алексея уйти в сторону от политических бурь не сбылось. Петр велел провести следствие по делу сына. Алексей простодушно рассказал обо всем, что знал и замышлял. Многих лиц из окружения Алексея пытали и казнили. Не избежал пыток и царевич. Он был посажен в Петропавловскую крепость, где его пытали кнутом. С Алексея взяли новые показания, в которых он признался в замысле свергнуть власть Петра, поднять по всей стране восстание, поскольку народ, по его мнению, стоял за старые верования и обычаи, против отцовских реформ. В своих показаниях царевич договорился до того, что якобы австрийский император Карл VI обещал ему вооруженную помощь в борьбе за российскую корону. 24 июня верховный суд, состоявший из генералитета, сенаторов и Святейшего Синода, приговорил царевича к смертной казни, но решение этого вопроса все же оставили за царем. 26 июня утром в крепость к царевичу приехал сам Петр с девятью приближенными. Алексея снова пытали, стараясь выведать еще какие-нибудь подробности. А днем, в 6-м часу, как записано в книгах канцелярии гарнизона Петропавловской крепости, Алексей Петрович умер. Петр I опубликовал официальное извещение, где говорилось, что, выслушав смертный приговор, царевич пришел в ужас, потребовал к себе отца, просил у него прощения и скончался по-христиански - в полном раскаянии от содеянного.

В 1721 году по случаю победы в Северной войне Петр устроил в России первый карнавал для простонародья. От растреллиевского столба на Троицкой площади по северной столице двинулось карнавальное шествие. Сам царь был одет в форму флотского барабанщика, а вокруг шествовала вся дворцовая знать, которая по личному распоряжению императора обрядилась в диковинные наряды нимф и арапов, пастушек и сатиров, средневековых рыцарей и римских легионеров. Продолжился этот праздник уже в Москве.

В 1722 году опять повторилось преследование бород. Все бородачи должны были носить особый зипун со стоячим клееным козырем или однорядку с лежачим ожерельем. Раскольники, для отличия от обыкновенных бородачей, должны были носить козырь красный. За бороду следовало платить 50 рублей. Если кто придет в судебное место с бородою, не в указном платье, от того не принимали челобитных и тотчас с него взимался штраф 50 рублей, хотя бы он уже заплатил прежнюю годовую плату. Всякий, увидавши бородача не в указном платье, мог задержать его и вести к коменданту или воеводе для взятия с него штрафа, из которого половина давалась приводившему бородача. Если бородачу нечем было заплатить штраф, виновного ссылали на работу в Рогервик (Балтийский порт), а сибиряков на сибирские заводы, но сосланный отпускался на свободу, как скоро давал подписку, что обреет бороду и вперед не будет носить ее. Некоторые, с намерением избегнуть пени, назначенной за ношение бороды, подрезывали себе бороды, но не обривали совершенно. Таких было велено считать за бородачей и одеваться им в указное платье, а караульным урядникам и солдатам приказывалось ловить их и представлять начальству в губернии и провинции; фискалам велено наблюдать за ними. В июне 1723 года оказалось множество бородачей из купеческого и мещанского звания, сидевших под караулом, потому что по бедности они не могли заплатить требуемого штрафа. Царь велел им всем выбрить бороды и освободить на поруки. В 1724 году, для отличия бородачей, придумали обязать их носить медные знаки, а женам шапки со старинными рогами.

Общеизвестны претензии, предъявлявшиеся царю московской знатью: одежду носит непотребную, ходит неблаголепно, ведет себя невоспитанно. Куда менее известно, что реакция европейских, «просвещенных» аристократов на царя-плотника была столь же отрицательной. Он вел себя столь свободно и странно для монарха, что общество было в шоке. Впрочем, такие материи, как этикет, приличие и мнение общества, Петра не волновали никогда. Пожалуй, это было единственным, в чем российский монарх никогда не преклонялся перед Европой.

В ноябре 1724 года у селения Лахты, что в устье Невы, Петр Первый бросился в ледяную воду спасать севший на мель бот с солдатами, женщинами и детьми. В результате он заболел и уже не поправился. 8 февраля 1725 года император, полководец, реформатор, мореплаватель и плотник умер, оставив вместо завещания два слова - «Отдайте все...».