Вскоре после его появления на свет 23 марта 1931 года в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) родители Корчного разошлись и он рос с отцом, который погиб в самом начале Великой Отечественной войны, провалившись под лед Ладожского озера. Виктор пережил блокаду Ленинграда и осенью 1944-го записался сразу в три кружка ленинградского Дворца пионеров: художественного слова, музыкальный и шахматный. В первые два его не взяли — помешал дефект речи и отсутствие дома музыкального инструмента. Оставались — шахматы… Они и определили его дальнейшую судьбу.

Мальчик стал заниматься шахматами под руководством В. Зака и уже тогда определился со своим будущим. Его товарищ, гроссмейстер Марк Тайманов, так вспоминал их первую встречу в далеком 1945 году:

— Уже в звании мастера я пришел в дорогой моему сердцу, давший мне путевку в шахматную жизнь Дворец пионеров, чтобы провести сеанс одновременной игры с юными воспитанниками клуба. В чинной обстановке этого серьезного экзамена внимание мое отвлекал бойкий паренек, бегавший от доски к доске и в нарушение принятого этикета подсказывавший ходы многим участникам сеанса. «Очень перспективный малец, но издерганный. Потерял отца, пережил блокаду, ладить с ним нелегко», — сказал о нем опытный наставник Владимир Зак. Это и был Витя Корчной. Запальчивый, ершистый, болезненно самолюбивый и не склонный к компромиссам, он, говоря словами поэта, «с детства не любил овал, он с детства угол рисовал...». Эти черты характера будут доставлять Виктору Львовичу неприятности на протяжении всей его жизни в СССР, но без них не было бы того Корчного, которого знает весь мир...».

В 15 лет Виктор Корчной получил 1-й разряд, в 25 - стал международным гроссмейстером, а в 29 - впервые выиграл чемпионат СССР. А вообще Виктор Львович был четырехкратным чемпионом Советского Союза, победителем двух межзональных турниров на первенство мира, дважды побеждал в матчах претендентов. В командных соревнованиях в составе советской сборной шесть раз становился чемпионом Всемирных шахматных Олимпиад и пять — чемпионом Европы. Всего на его счету свыше семидесяти побед в крупных международных соревнованиях. И, поскольку речь зашла о победах, то не грех, как говорится, упомянуть и проигрывавших ему «асов» мировых шахмат, таких как Роберт Фишер, Самуил Решевский, Ефим Геллер, Михаил Таль, Энрике Мекинг, Тигран Петросян.

Особо в этом ряду стоит имя Анатолия Карпова. В матче претендентов на мировую шахматную корону Корчному предстояло встретиться с этим шахматистом. Симпатии публики, а также руководства советского спорта были явно на стороне более молодого претендента. Корчной боролся отчаянно, но потерпел поражение - 11,5:12,5 (+2–3=19). После этого Виктор Львович дал интервью, в котором очень неодобрительно отозвался о своем противнике. Конечно, Корчной сделал необъективное заявление, но и реакция Спорткомитета была неадекватной – его вывели из сборной, уменьшили стипендию, на год он стал невыездным. Решив, что в стране у него нет никаких шансов в борьбе за мировое первенство, он, как только появилась возможность, остался на Западе. Это произошло в 1976 году в Голландии. Став невозвращенцем, Корчной превратился как бы в политического противника советской системы, и в следующих двух циклах борьба за корону чемпиона превратилась в арену острых политических схваток.

Кстати, не все знают, что возможность оказаться за пределами «железного занавеса» была у Корчного еще в 1965 году.

— После командного первенства Европы в Западной Германии мы проводили сеансы одновременной игры. И меня с Ефимом Геллером послали в один маленький город, где нас встречал человек, говоривший по-русски. Мы мило беседовали, невзначай он перешел на английский. Поняв, что Ефим — экономист с Дерибасовской — не силен в языках, этот мужчина напрямую предложил мне остаться в Германии, пообещав, что поможет обустроиться. Я предложение мягко отклонил. И это грызет меня. Ведь потерял 11 лет человеческой жизни. По прошествии времени понимаю: чтобы решиться на такой шаг, особенно в советских условиях, нужно было созреть...

«Созрел» Виктор Корчной лишь в 1976 году. На турнире IBM в Голландии, в беседе с тогдашним президентом ФИДЕ Максом Эйве гроссмейстер получил все гарантии, что его шахматные регалии останутся без изменений после поступка, на который он уже решился. 26 июля многие западные газеты вышли с огромными заголовками на первых полосах, в которых говорилось приблизительно одно и то же: «Виктор Корчной попросил политического убежища. Еще один перебежчик выбрал свободу».

— Самое печальное для советской пропаганды, что умолчать о моей персоне в прессе и на телевидении они просто не могли, ведь я в то время щелкал советских шахматистов одного за другим, - вспоминал Корчной. - Если имена Нуриева, Барышникова, Ростроповича пытались предать забвению, будто таких и не существовало вовсе, то мое они обязаны были упоминать - естественно, с приставками «предатель» и «изменник». Правда, отыгрались они на моей семье. Сыну, например, впаяли 2,5 года за отказ служить в армии...

Узнав о решении Корчного остаться на Западе, решили «подсуетиться» и американцы: попытались перетащить его к себе. Первые телеграммы с поздравлениями в Амстердам приходили именно из-за океана. Да и Бобби Фишер прислал интересную телеграмму: «Коллега, поздравляю с правильным ходом».

Шахматно-политическое противостояние Корчного с Карповым подсказало в те годы Владимиру Высоцкому такую песню: «И вот сидят они: один — герой народа, что пьет кефир в критический момент, другой — злодей без имени и рода, с презрительною кличкой «претендент». На примере Корчного советское руководство собиралось продемонстрировать, что в борьбе с инакомыслящими оно умеет быть поистине беспощадным. Речь в тот период шла не столько о профессиональных, сколько — о человеческих правах Корчного. В желании «деморализовать» шахматиста-бунтаря, власти посадили в тюрьму его сына — ему вменялось в вину уклонение от службы в Советской Армии. После того, как Корчной стал невозвращенцем, его оставшаяся в Союзе семья испытывала материальные затруднения. У них была породистая собака, щенки которой стоили очень дорого. Жена Корчного нашла покупателя, который купил одного щенка. Однако через неделю принес собаку обратно и потребовал вернуть деньги: «Мы не хотим иметь никаких отношений с врагом народа!»

Известный гроссмейстер и шахматный журналист Генна Сосонко (Голландия) писал: «Когда Корчной играет в шахматы, он забывает обо всем. Таль рассказывал мне, как перед сеансом одновременной игры в Гаване Виктора попросили: «С тобой будет играть Че Гевара. Игрок он довольно слабый, но шахматы любит страстно. Он был бы счастлив, если бы ему удалось добиться ничьей…» Корчной понимающе кивнул головой. Через несколько часов он вернулся в гостиницу. «И?..» — «Я прибил их всех, всех без исключения!» — «Ну, а Че Гевара? Че Гевара?» — «Прибил и Че Гевару — понятия не имеет о каталонском начале!»

И еще – строки из воспоминаний Г. Сосонко, опубликованных в 2001 году: «Более двадцати лет назад в Амстердаме, где помещался тогда офис ФИДЕ, состоялась пресс-конференция. «Никакого бойкота Корчного нет! Советские шахматисты, очень хорошо знающие Корчного лично, сами отказываются играть с ним». Для нелегкого доказательства этой теоремы в Амстердам прибыл Виктор Давыдович Батуринский, в то время начальник отдела шахмат при Спорткомитете СССР. «Даже если принять ваши утверждения, как вы можете объяснить тот факт, что заявленные на турнир в Лонг-Пайн Романишин и Цешковский отказались от поездки, узнав, что там играет Корчной? — спрашивали его. — Они ведь представители нового поколения и почти незнакомы с Корчным?». «Это верно, — соглашался Батуринский, — они должны были ехать на турнир и пришли к нам в федерацию посоветоваться. В общем-то этот турнир не может быть рекомендован, — сказали мы, — а так, решайте сами…».

Последний вопрос задал Ханс Рее: «50 лет назад в Советской России Алехина называли монархистом и белогвардейцем. Теперь в Москве играется турнир его памяти. Сейчас в Советском Союзе Корчной — изменник и предатель. Не думаете ли вы, что через двадцать лет у вас будет проводиться турнир его имени?»

Что-то похожее на улыбку появилось на лице Батуринского, он достал сигару, зажег ее и, выпустив колечко дыма, произнес: «Я не знаю, что будет через двадцать лет. Меня, во всяком случае, через двадцать лет не будет…». В будущее действительно трудно заглянуть: Виктор Давыдович Батуринский готовится встретить 87-летие, а в Санкт-Петербурге прошли торжества, посвященные юбилею выдающегося гроссмейстера».

Виктор Корчной - обладатель приза "Шахматный Оскар" (1978), автор нескольких книг, самая знаменитая из которых — долгие годы запрещенная в СССР "Антишахматы" (с предисловием Владимира Буковского). Несмотря на возраст (в марте ему исполнилось 75), Корчной продолжает успешно выступать в соревнованиях. Живет он в Швейцарии, но после того, как ему возвратили российское гражданство, нередко приезжает в Питер. Так, в матче по Интернету Ленинград – Париж (2003), победив француза Л.Фрессине, он обеспечил победу своему родному городу. А в прошлом, 2006 году, Корчной побывал в Одессе, на турнире памяти Ефима Геллера и сыграл там с соперником, который был на 42 года моложе гроссмейстера. Как, вы думаете, закончилась встреча? Как и следовало ожидать, ее выиграл Виктор Львович.

Ни диссидентом, ни борцом за права человека Корчной никогда не был. Он был законопослушным гражданином… с характером бойца. Поэтому слово «сдаюсь» он порой произносит только в шахматах. Но такое бывает крайне редко.