“МК” удалось поговорить с президентом Пересом один на один, однако еще в начале беседы он предупредил: в этот день ни слова о политике. И мы свое слово сдержали. Первый вопрос напросился сам собой.

— Жена — ваш лучший друг и соратник. Вы помните тот день, когда вы познакомились?

— А разве такое забывают? Я был учеником в сельскохозяйственном училище в Бейт-Шемене. Днем мы работали и учились, а по ночам охраняли свое поселение. В то дежурство на протяжении всей ночи нам так и не удалось поспать. По училищу беспрерывно стреляли. Вместе с нами был наш учитель — отец моей будущей жены. И вот после бессонной ночи он пригласил нас к себе в гости. Тогда-то я и увидел ее в первый раз. Все было как во сне. Соня вышла с распущенными волосами, симпатичная такая, у нее было очень красивое лицо и две косички. Я влюбился в нее с первого взгляда и начал за ней ухаживать. Читал стихи и даже “Капитал” Карла Маркса. Я вообще уверен, что марксизм нам очень помог в этом деле. Так началась наша большая любовь.

— Вы всегда были в центре внимания. На светских приемах дамы часто фотографировались с вами в обнимку. Жена вас ревновала?

— Нет у нее никакого повода ревновать! Она же видела, что это не я целую женщин на светских приемах, а наоборот. И потом, не понимаю причины отказать женщине в поцелуе. Это говорит всего лишь о хорошем отношении и уважении...

— Сколько лет вы уже вместе?

— 62 года мы муж и жена. А поженились мы 1 мая 1945 года.

— А как справляли свадьбу?

— У нас были 2 свадьбы. Первая состоялась в киббуце Алумот, где мы жили. А вторая была в поселении Бейт-Шемен, где учились. В группе киббуцников, к которой мы принадлежали, все носили штаны зеленого цвета, тогда каждому выдавали по две пары таких штанов. Но на всех была только одна пара фланелевых штанов... И все, кто справлял свадьбу, облачались в эти “праздничные” фланелевые штаны. Когда подошла моя очередь, штаны были уже серыми по цвету. Друзья хотели меня красиво одеть, поэтому дали еще и военный пиджак, предварительно полив его черными чернилами. У меня получился такой маскарадный костюм: фланелевые штаны и черный верх, а Соня была в белом платье...

— Перед свадьбой вы спрашивали разрешения родителей?

— Нет. Я думаю, ее родители хотели, чтобы она вышла замуж за инженера или врача. А мой отец был тогда в плену в Германии, и мы не знали ничего о его судьбе, так что он опоздал на нашу свадьбу.

— Сегодня дети политиков часто идут по стопам родителей. Но ваши дети, насколько мне известно, выбрали другой путь...

— Каждый самостоятельно выбирает свой жизненный путь. У меня — трое детей. Моя дочь — профессор филологии, она преподает будущим учителям. Второй сын с детства любил все, что связано с природой, с лошадьми. Сегодня он руководит ветеринарной клиникой при сельскохозяйственном факультете Еврейского университета в Иерусалиме. Мой младший сын был военным летчиком. А сейчас создал фирму в сфере хай-тек, вкладывает средства в развитие перспективных технологий. Все мои дети вместе с внуками находятся в Израиле. Мы очень сплоченная семья. И вся семья поддерживает меня на политическом поприще. Но тем не менее мы с первого дня четко разделяли политическую и частную жизнь.

— А вы были строгим родителем?

— Нет, у меня не было в этом надобности, я никогда не получал оплеух от своих родителей и никогда не давал их своим детям, это у нас семейная традиция.

— Кто для вас был примером в воспитании детей?

— Дедушка. Он был раввином, учил меня религиозному постановлению, а также привил любовь к работам Толстого и Достоевского, и к тому же он играл на скрипке. И сегодня я часто слышу эту музыку.

— Хотелось бы вернуться к вашим отношениям с супругой. Как распределяются семейные обязанности?

— Все просто. Она готовит еду, а я мою посуду.

— Ей нравится ваша работа?

— Она не любила мою политическую жизнь, но, с другой стороны, всегда знала, что это служит целям государства. Она не интересовалась моей карьерой — она интересовалась моей службой народу.

— А часто вам приходилось преодолевать кризис в отношениях?

— Кризисы в отношениях случаются между двумя людьми и решаются двумя. Мы никогда третьих лиц не привлекали. В семейной жизни, как в политике: нужно приходить к компромиссам. И даже те, кто не любит компромиссы, обязаны любить жизнь в ее проявлении.

— Вы привередливы в еде, одежде? Расскажите о своих пристрастиях.

— Я не избалован. Люблю основательную простую пищу и чистую одежду. Много писали о костюмах, якобы сшитых для меня известными модельерами. Но я всегда покупал готовую одежду в магазинах. В доме мы предпочитаем здоровую крестьянскую пищу, кефир, хороший хлеб. Овощной салат, мало жира, мало сахара. Зачастую, когда обедаешь в самых лучших ресторанах, обнаруживаешь, что в меню нет ничего лучше, чем хлеб с маслом.

— С женой у вас вкусы совпадают?

— Я люблю вино! А она нет. Кстати, у меня дома прекрасная коллекция вин из разных стран. Но предпочитаю я израильские сухие красные вина.

P.S. Шимону Пересу — 84. К концу семилетнего президентского срока ему, соответственно, будет 91 год! В России при выдвижении на высокие посты пенсионный возраст кандидатов становится предметом для критики в первую очередь: вспомним, как поливали в свое время Евгения Примакова, а теперь выдвижение 69-летнего Виктора Геращенко в президенты тоже сопровождается негативными “возрастными” комментариями.

В Израиле же СМИ из соображений политкорректности про Переса ничего подобного не писали: всем и без этого понятно, что назначение на высокую представительскую должность легендарного политика — благодарность страны за совокупность его достижений.