Творческая жизнь Елены Яковлевой бьёт ключом. В скором времени на экраны выходит картина «Преступление и наказание», где актриса исполнила роль матери Раскольникова. На подходе драма «Жена» и чёрная мистическая комедия «Семейка Ады».

"Корчилась от боли"

— В конце прошлого года жёлтая пресса писала, что вас прямо со спектакля увезли на «скорой» и вы находились между жизнью и смертью. Сами вы нигде и никак эту информацию не комментировали. Что же тогда случилось?

— Я вам расскажу, как всё было. Случилось это не на спектакле, а в момент, когда я готовилась к ночным съёмкам. Только перешагнула порог актёрского вагончика, меня пронзила страшная боль. Ощущения, что в желудок вылили стакан серной кислоты. Пока выпила обезболивающие, пока приехала «скорая», пока меня доставили в больницу — прошло полтора часа. Всё это время адская боль не проходила. Я сжимала кулаки и терпела. Уже потом хирурги мне сказали, что, если бы я вела себя как настоящие мужчины, которых привозят с таким диагнозом, а именно лезла бы на стены, кричала и плакала, они быстрее бы поняли, что со мной происходит. В конце концов меня решили разрезать. Я была настолько парализована страхом и болью, что даже не решилась позвонить мужу. Оказалось, у меня открытая большая язва. Её аккуратно ликвидировали.

— Вы одна из немногих актрис, кто откровенно рассказал о своих пластических операциях.

— Я бы, может быть, это и скрыла. Но вы же, журналисты, вынудили меня рассказать. (Смеётся.)

— Как показывает статистика, сейчас и мужчины считают незазорным делать пластику. А как вы отреагируете, если завтра ваш муж скажет: «Дорогая, беру деньги из семейного бюджета и иду делать подтяжку»?

— Я буду долго хохотать как ненормальная. А если пойму, что он не шутит, обязательно поиздеваюсь — расскажу во всех подробностях, как это делается. Мужчины в этом плане очень трусливы. Думаю, ни один из них не решится на пластику, покажи им, как проходит такая операция. Но вообще меня радует, что мужчины наконец-то начали за собой следить. На днях ходила в салон делать маникюр и обратила внимание, что из женщин я была одна. Все маникюрные столики были заняты мужчинами.

— Ваш худрук Галина Борисовна Волчек рассказывала, что всю жизнь коллекционирует человеческие характеры. А у вас подобные коллекции есть?

— Я тоже стараюсь много наблюдать за людьми, запоминать их манеру ходить, разговаривать и т. д. Это просто часть работы.

У меня со школы где-то валяется огромная коллекция личных дневников. Правда, все они ограничиваются первой страницей, а то и вовсе пустые. Как только брала ручку, меня начинала мучить мысль: «А вдруг кто-нибудь это потом прочитает…» В итоге я вместо искренних размышлений начинала заниматься литературщиной. А поскольку писать никогда не умела, получалась редкостная дребедень. В этом смысле я полный бездарь. Зато собрала коллекцию красивых тетрадей и альбомов. (Смеётся.)

16 дублей рыданий

— Одна ваша коллега говорила мне, что все актрисы по сути своей истерички. Часто это незаметно, поскольку все эмоции они выплёскивают на сцене. Это про вас?

— Ну, не знаю… Истеричкой пока меня никто не называл. Единственное, я всегда была очень плаксивая. Обидеть меня, довести до слёз — раз плюнуть. Но это помогает в работе. Я никогда не пользовалась ни специальными капельками, ни нашатырём. Всегда рыдаю сама. Помню, на съёмках картины «Петербургские тайны» я должна была падать на колени перед героиней Наташи Гундаревой и рыдать, причитая: «Где моя дочь?» И всё время что-то мешало снять эту сцену — то фонарь перегорит, то проблемы с камерой, то ещё что-то. В итоге мне пришлось рыдать в истерике 16 дублей подряд!

— Недавно в одной из программ про непознанное рассказывали о том, что в театрах намешано очень много разных энергетических волн и люди восприимчивые их остро чувствуют. Вы с этим сталкивались?

— Насчёт энергетики не знаю, но однажды я видела призрака так же ясно, как вас сейчас. Мы были на гастролях в Питере, играли в Александринке. В антракте я, как обычно, прошла пораньше за кулисы. А там сзади огромный тёмный карман, в котором сложены декорации к разным спектаклям. Я разглядываю эти декорации, как вдруг в дальнем верхнем углу появляется белое тело. Это была явно женщина. И лицо, и волосы, и одежда — всё словно соткано из единой белой полупрозрачной субстанции. Я оцепенела от ужаса, а фигура медленно полетела навстречу мне. Подлетев, она зависла и стала смотреть мне в глаза. У меня был шок. Как только позади послышались шаги, фигура испарилась. Можно подумать, что у меня крыша поехала. (Хохочет.) Обязательно напишите, что я не сумасшедшая!