Стивен Сестанович

 После своей недавней встречи с лидерами стран Евросоюза Владимир Путин похвалился, что бурно растущая российская экономика уже опередила итальянскую, а в 2009 году оставит позади французскую. Подобные поразительные заявления стали общим местом в выступлениях российских официальных лиц, настойчиво уверяющих, что к 2020 году Россия займет пятое место в мире по масштабу экономики.

Популярность Путина в его собственной стране, а также его статус за рубежом в значительной мере опираются на успешность экономики, поэтому эти прогнозы заслуживают подробного рассмотрения. Они основаны на системе оценок, называемой "паритетом покупательной способности" (ППС): экономисты пытаются присвоить всем товарам и услугам – от риса до стоимости одной поездки на метро – одну и ту же цену по всему миру (Напротив, традиционный метод состоит в том, что берутся цены на товары местного производства и конвертируются в долларовые цены по существующему курсу.) Метод ППС раздувает величину экономик бедных стран, где продовольствие и другие товары первой необходимости дешевы. В случае с Россией ВВП раздувается за счет черного хлеба, водки и давно не ремонтируемых квартир.

Эффекты могут быть весьма драматичными. Если вычислять по традиционному методу, то Россия крайне далека от того, чтобы через два года опередить Францию: по масштабу российская экономика в действительности составляет менее половины французской (1,22 триллиона долларов против 2,52 триллионов долларов). При нынешних темпах роста ВВП этих двух стран сравняются через 17 лет. Всем тем, кто презрительно высказывался о жалкой российской экономике 1990-х годов – да она не крупнее нидерландской, говорили они, – следует пересмотреть статистику в сторону увеличения, но ненамного. После восьми лет энергичного роста российская экономика – если вычислять обычными методами – теперь так же велика, как экономика Нидерландов с прибавлением бельгийской и люксембургской.

Конечно, выбор "правильного" метода измерений зависит от того, что вы хотите знать. Если вас интересует место страны в глобальной экономике, исходите из курса обмена валюты. Если вы хотите получить представления об уровне жизни, то принцип паритета покупательной способности, использованный с осторожностью, станет полезным инструментом. Он годится не только для того, чтобы измерять потребление продовольствия: во время холодной войны администрация США оценивала бюджет Вооруженных Сил СССР, задаваясь вопросом, в какую сумму Соединенным Штатам обойдется содержание такой же армии. Стоило вообразить, что солдаты Красной Армии, отбывающие обязательную воинскую повинность, получают тот же оклад, что и личный состав добровольной американской армии, как расходы СССР на оборону начинали казаться намного страшнее. Можно сказать, что именно это и пытается сделать Путин применительно ко всей своей экономике.

Однако в том, как российские официальные лица обращаются с этими выкладками по ВВП, заложены две проблемы. Во-первых, они используют результаты вычислений по принципу ППС для оценки того, что традиционные статистические данные отражают лучше, – а именно, места России в глобальной экономике. Достаточно чуть-чуть повозиться со статистикой международной торговли, чтобы увидеть, какой до сих пор незначительной остается роль России в мировой экономике. К примеру, как вы думаете, насколько велик товарооборот США в коммерции со страной, которая, возможно, скоро опередит Францию? В 2006 году США экспортировали во Францию товаров на сумму, в пять раз превышающую сумму американского экспорта в Россию (соответственно, 24,2 млрд и 4,7 млрд долларов). По данным на нынешний год, Соединенные Штаты до сих пор экспортируют в Доминиканскую Республику больше, чем в Россию. А двусторонний товарооборот между Соединенными Штатами и Малайзией вдвое превышает наш двусторонний товарооборот с Россией.

Возможно, скажете вы, торговля между США и Россией – случай нетипичный, и если рассмотреть торговлю России с ее ближайшим соседом – Европой – картина будет иная? Да, картина отличается, но не настолько, как вы могли бы подумать. Как недавно выразился комиссар ЕС по торговле Питер Мандельсон, российский экспорт в ЕС, за вычетом энергоносителей, "примерно равняется экспорту Марокко или Аргентины" и составляет чуть меньше 3,5% от общего объема товаров, импортируемых Европой.

Разумеется, импорт энергоносителей из России в ЕС примерно вдвое превышает этот показатель – то есть составляет 7% от общего объема импорта, что весьма немало. Но это тоже следует рассматривать в широком контексте. За период с 2000 по 2005 год доля российского природного газа в общем объеме газа, импортируемого Европой, сократилась с 50 до 42%. Европейские политики утверждают, что хотят диверсифицировать источники поставки. Они имеют в виду процесс, который, возможно, уже происходит и может быть еще более форсирован.

Вторая загвоздка, заложенная в заявлениях российских лидеров об экономике, состоит в следующем. Если мы воспользуемся данными, вычисленными по принципу ППС, по их прямому назначению – для сопоставления уровня жизни, то нас впечатлит не только прогресс России на нынешний день, но и мысль, какой долгий путь ей еще предстоит проделать. При Путине доход россиян на душу населения – даже при пересчете на паритет покупательной способности – повысился с цифры, которая составляла несколько меньше трети этого показателя во Франции и Италии, до цифры, которая чуть превышает всю ту же треть показателя. Этот рост – хорошая новость для российских потребителей, но они все равно остаются "бедными родственниками" Европы.

Любопытно, что Путин сам рассуждал таким образом в начале своего первого президентского срока. Чтобы подчеркнуть, насколько бедна его страна и как нужны срочные реформы, он отметил: для того, чтобы подушевой доход в России сравнялся с тем же показателям в Португалии, потребуется 8-процентный темп экономического роста в течение 15 лет. Это сравнение было особенно жестким, так как россияне относили Португалию не к богатым, а к бедным европейским странам. (Вдобавок унизительно, когда тебя сравнивают со столь маленькой страной!)

Сегодня Путин реже прибегает к сопоставлению с Португалией – о срочности реформ он думает меньше – поэтому стоит выяснить, как обстоит дело с учетом современных данных. Благодаря своему росту Россия нагоняет Португалию, но абсолютный разрыв между вышеуказанными показателями лишь слегка сократился с того времени, когда Путин впервые сравнил эти страны: тогда разрыв составлял чуть больше 12 тыс. долларов, теперь – чуть меньше 11 тыс. Тем временем разрыв между Россией, с одной стороны, и Францией или Италией, с другой, слегка увеличился. Даже если Россия будет и в дальнейшем на всех парах нестись вперед, она, вероятно, догонит Португалию не раньше 2020 года – а по некоторым оценкам, намного позже.

Эти сопоставления не преуменьшают того факта, что российская экономика растет экстраординарными темпами. Ее преображение – колоссальная благоприятная возможность для всех, кто в ней занят. Однако причина не в том, что Россия вознеслась в сонм богатых стран, но в том, что она до сих пор довольно бедна. Низкая линия старта, относительно которой растет российская экономика, означает, что энергичный рост может продолжаться еще долго, пока не самоистощится. (Достаточно спросить европейских экспортеров производственного оборудования: за период с 2000 по 2006 год объем их продаж российским компаниям вырос вчетверо.) Точно так же низкий уровень жизни россиян означает, что рост личного потребления в стране будет продолжаться еще несколько десятилетий, пока его объемы не стабилизируются на одном уровне. В политическом – и, возможно, даже геополитическом – плане Путин и его коллеги поступают разумно, утверждая, что продвинулись дальше, чем в действительности. Но мы будем лучше понимать сегодняшнюю Россию, если им не поверим.

Сестанович – старший сотрудник Council on Foreign Relations, профессор международной дипломатии Колумбийского университета