Лана Ковска 

…Она неделю не выходила из дому, боясь попасть под обстрел фотовспышек. Лицо опухло от слез, но Джен даже в зеркало не смотрела, она перебирала воспоминания. Вновь и вновь вставал перед ней тот вечер, когда она неожиданно зашла в комнату и услышала, как Брэд говорит по телефону со своей партнершей по фильму «Мистер и миссис Смит».

Разлом

Никогда раньше она не слышала у мужа такого голоса, таких обожающих интонаций. Он молил Анджелину Джоли о снисхождении, он хотел ее, как никого в этой жизни… Боль ударила молнией и осветила то, о чем Джен боялась думать раньше: Брэд испытывал к ней что-то вроде нежности, дружеского расположения, не более. Он, несомненно, уважал ее за ум, умение ладить с людьми, умилялся симпатичным личиком. С ней ему было спокойно и хорошо. Но то была не любовь.

Осознав это, Дженнифер закричала. С того отчаянного крика все покатилось под откос. Муж больше не стал скрывать своей измены и не захотел сохранять семью. Хотя она — в этом стыдно сейчас признаться — просила его одуматься. Когда Джен вспоминала, что предлагала мужу жить с ними обеими, только не уходить, она зарывала лицо в подушку и выла в голос. К чувству одиночества и страха прибавлялась боль ущемленной гордости, еще более мучительная оттого, что все происходило на глазах у заинтересованной публики. А еще она вновь ощутила себя некрасивой, ненужной, недостойной…
Думала, что больнее уже не может быть.

Оказалось, что может. Как-то утром, с трудом поднявшись, Джен включила телевизор и услышала: на очередном интернет-аукционе объявился весьма необычный лот. Адвокат Майкл Барони, назвавший себя первой любовью Дженнифер Энистон, выставил на продажу знаки ее расположения — записку, написанную губной помадой, открытку, которую Джен прислала ему на день рождения, сердечко, вырезанное ее рукой в честь Дня святого Валентина…

В интервью Майкл признался, что испытывает денежные затруднения и надеется на ее, Джен, понимание. «Конечно, она может стукнуть меня при встрече, — кокетливо объявил он. — Но может и поцеловать. Она теперь одна, так что между нами все еще может случиться».

Моя большая греческая…

Это было едва ли не единственным радостным юношеским воспоминанием, к которому она любила возвращаться. Все остальное радости не вызывало. С тех пор, как ее родители развелись и не слишком удачливый актер Джон Энистон (а на самом деле — Иоаннис Анастассакис) уехал из Нью-Йорка в Лос-Анджелес, где ему предложили роль в сериале «Дни нашей жизни», для Джен наступили черные денечки. Она была слишком пухленькой (как все настоящие гречанки), и мать — бывшая модель и актриса Нэнси Доу — постоянно попрекала ее этим. Ее личная жизнь не складывалась, и она вымещала тоску и озлобленность на взрослеющей дочери, подчеркивая и утрируя недостатки ее внешности. «Ты — жирная мышь с глазами в кучку!» — говорила она, заставая дочь за ночным поглощением булочек. Джен заедала эти слова шоколадными конфетами и запивала горькими слезами. Это мать научила ее накладывать толстый слой макияжа, уверяя, что иначе ей просто стыдно выйти на улицу.

Несколько лет Дженнифер старательно вырисовывала внешний край слишком близко посаженных глаз, «высветляла» свой большой греческий нос, прорисовывала невыразительные губы, прежде чем показаться кому-нибудь на глаза…

Но продолжала чувствовать себя неудачницей. Вспыхнувшая влюбленность в 17-летнего соседского мальчишку Майкла Барони грозила стать еще одной неприятностью, потому что у Джен не было никакой надежды на взаимность.

Но неожиданно он ответил на ее чувство. Всего два месяца трепетной нежности, первых прикосновений и поцелуев — и Майкл уехал в другой город, поступать в колледж. Видимо, Джен много значила для него, ведь немногие мужчины хранят на протяжении двадцати лет записочки и открытки, присланные их первыми девочками...

После его отъезда она повзрослела как-то сразу и совершенно неожиданно для собственной матери. Стала огрызаться, а не плакать в ответ на издевки, заявила, что уезжает к отцу, чтобы он помог ей стать актрисой.

— Посмотри на себя в зеркало! — на прощание сказала мать. — Таких толстых и страшных актрис не бывает. И совершенно не важно, что ты отучилась в драматической школе. Голливуд — это тебе не Бродвей.

Голливудский стандарт

Больше всего на свете ей хотелось забыть эти слова. Но мать была права. Залитый солнцем Лос-Анджелес заполоняли невыносимо стройные, едва одетые девушки с высокими бюстами, белоснежными улыбками, естественным макияжем и великолепным загаром. Иметь здесь хотя бы унцию лишнего веса означало сделаться невидимкой: все старательно избегали смотреть на тебя.

— Я самая красивая, я достойна всего самого лучшего, я королева, и все обожают меня, — бубнила Джен по утрам, собираясь на очередные пробы. Но малозначительные роли в провальных сериалах и обескураживающие взгляды агентов по кастингу сводили ее усилия на нет. Она перестала сильно краситься и оттого чувствовала себя раздетой. После крайне неудачного фильма «Лепрекон» она совсем пала духом и подумывала даже прекратить актерскую карьеру и заняться тем, что любила больше всего после актерства — рисованием.

Именно в это время у нее появился Тэйт. Спасительная соломинка, за которую ухватилось погибающее самолюбие Дженнифер. Тэйт Донован снялся в нескольких неплохих фильмах и был хорош собой. Он приезжал за Джен на своем мотоцикле, она садилась сзади, обхватывала талию Тэйта коленями и закрывала глаза, представляя себя роскошной блондинкой из финальных кадров романтических мелодрам. Правда, Тэйт отнюдь не был героем: ни амбиций, ни далеко идущих планов. И денег ему нужно было ровно столько, чтобы можно было без забот мчаться на своем мотоцикле и обедать в придорожном кафе.

Тэйт полагал, что фигура его возлюбленной вполне хороша (есть за что подержаться), а актрисой ей быть совсем не обязательно.

Когда Джен слушала его разглагольствования о будущей идеальной жизни, в которой ей была отведена роль домохозяйки, ей хотелось завизжать и утопиться. Но она улыбалась. У нее просто не было другого выхода.

Как Мэрилин Монро

В течение нескольких лос-анджелесских лет она постаралась выбросить из головы многое, чему ее учили в Нью-Йорке. Прежде всего то, что внешнее следует за внутренним и что если хочешь создать образ, надо прежде всего осознать мотивы, мысли и чувства. В Голливуде важнее конфетки была ее обертка. Чтобы соответствовать новым требованиям, Дженнифер стала блондинкой. А потом мужественно легла на ринопластику. Большой и толстый греческий нос был слишком «этническим», на что ей намекали все агенты. В конце концов, карьера самой Мэрилин Монро пошла вверх только после того, как она изменила форму носа и вставила в подбородок имплантаты, — уговаривала себя Джен.

И она не ограничилась ринопластикой — ментопластика сделала ее подбородок более «американским». Правда, Тэйт счел, что имплантаты делают его чересчур мужским, и они впервые поссорились из-за этого.

Новый нос не слишком нравился самой Джен, она надеялась, что он будет более изящным, кроме того, ей почему-то стало трудно дышать, особенно по ночам.

Она даже стала бродить в полусне по дому, как настоящая лунатичка. Но исправлять неверно стоящую носовую перегородку времени не было. Начинался кастинг на новый грандиозный проект — молодежный сериал «Друзья». Джен страстно хотела там сыграть. Но…

— Вы не получите эту роль, — агент смотрел в окно. Ему было скучно. У Джен затряслись руки. Она смяла листки со сценарием первого эпизода.
— Мне нужна работа, я справлюсь, — забормотала Дженнифер в отчаянии.
— Вам нужно сбросить по меньшей мере десять килограммов, чтобы мы могли рассматривать вашу кандидатуру, — лениво сказал он. — Это нереально.
— Дайте мне немного времени. Я все сделаю, — решительно сказала она.
Агент посмотрел на нее с интересом.

Худеющая

Это было похоже на помешательство: одна, но пламенная страсть овладела ею. Дженнифер жила на одной минеральной воде с лимоном и каждый день крутила педали велотренажера так, словно от этого зависела судьба мира. Донован приходил в ужас при виде ее осунувшихся щек и голубоватых теней, залегших под глазами. Он уговаривал ее съесть хоть что-нибудь. «Я должна сбросить вес, — повторяла Джен, как заклинание. — Я не хочу быть жирной мышью»…
Он смотрел на нее с жалостью.

Но эффект был невероятный.
Она избавилась от пятнадцати килограммов! Вставала на весы и визжала от счастья и гордости.
Правда, от быстрой потери веса нарушился менструальный цикл, но разве это цена за восторженные взгляды агентов, которые протягивали ей сценарий и предлагали выбрать — самой! любую! — роль в сериале. Дженнифер предпочла «глупышку Рэйчел», осознавая, что полная недостатков смешная девчонка куда привлекательнее положительной героини.

Во время подготовки к съемкам она продолжала жестко ограничивать себя в еде и все свободное время проводить в тренажерном зале. Она уже понимала, что обречена делать это всю жизнь, чтобы верх не взяли ее «толстые» греческие гены. Но в жертву пришлось принести не только пиццу по вечерам и попкорн в кинотеатре. Тэйт не желал ограничивать себя вместе с ней. «Джен-на-диете» превратилась в скучную партнершу.

— Давай рванем в пиццерию, детка! А потом в клуб. Потанцуем, попьем вина!
— У меня завтра съемки. Я не пью вина, не ем пиццы. Пора бы запомнить! — чеканила Джен.

Они расстались вскоре после того, как Донован обозвал ее помешанной анорексичкой.

Неуловимый мститель

Слава и деньги пришли к новой Дженнифер, как награда за страдания. Теперь ее не только знала и любила вся Америка. Ей подражали! Ей — вчерашней дурнушке, нелюбимой дочке, толстой Джен… Теперь ее фигуру сравнивали с греческими богинями (на ее же взгляд, у Венеры Милосской явно был лишний вес), и тысячи женщин требовали от своих парикмахеров подстричь их «под Рэйчел»..

Густые волосы Энистон, превращенные в неровные и словно небрежные локоны ее стилистом, несколько раз становились «Лучшей прической года». А сама Джен — «Самой сексуальной актрисой»…

И при всем при том она продолжала быть одинокой. Свидание с Брэдом Питтом ей устроила партнерша по сериалу и закадычная подруга Кортни Кокс, и для обоих это было свидание вслепую. Но попадание было в самую точку. Оба были знамениты (конечно, Брэд больше) и оба немного стеснялись этого. Оба слегка не доверяли себе и боялись, что не достойны своего успеха, что завтра их назовут самозванцами и сбросят с голливудского Олимпа. Брэд стеснялся своих простецких манер, которые недавно стали причиной его разрыва с голливудской принцессой Гвинет Пэлтроу. Джен опасалась, что ее вечная диета помешает отношениям. Но оказалось, что Питт… тоже сидит на диете, озабочен состоянием своей кожи и боится, что его совершенные ягодицы вот-вот утеряют форму.

Они понимали друг друга с полуслова. И оттого, что не надо было притворяться, выглядеть лучше, чем есть, врать и вставать на цыпочки, им было очень хорошо. Едва познакомившись, Брэд и Джен стали жить вместе, а спустя три года поженились, и это была самая громкая и красивая свадьба на тот момент. Они проводили вечера у телевизора или за компьютером, спали в любимых разношенных футболках, бегали по утрам, пили диетическую колу и радовались обретению второй половинки.

Вот только ребенок… Брэд был помешан на своем желании стать отцом. И первое время Джен его активно в этом поддерживала. Однако теперь ее организм начал мстить за опыты над собой. Из-за диеты Аткинса, которой она придерживалась, пострадали почки, непозволительно быстро сброшенный вес нарушил репродуктивную функцию. Она столь долго отказывала своему телу в праве на естественное развитие, что оно забыло о своих функциях.

А может быть, дело было в том, что на самом деле Дженнифер не хотела и боялась стать матерью. Никакого положительного опыта в этом смысле у нее не было: с собственной мамой она не общалась, даже в день свадьбы отдала телохранителям специальный приказ не пускать ее на порог, если появится.

Умереть или стать сильнее?

И все же отсутствие детей не казалось ей проблемой. Питт вроде бы принял ее обещание «подумать об этом позже, когда ее карьера не будет так активно развиваться». И расслабилась, нежась в лучах его любви, став той доверчивой, бесхребетной Джен, от которой всегда старалась избавиться. И тут жизнь преподнесла ей еще один жестокий урок. Брэд бросил ее. Ушел к другой. Более красивой. Более сексуальной. Более худой...

Надо было держать удар, хотя порой не было сил.

И Дженнифер держала. Ни одна слезинка не скатилась по ее щеке при посторонних. На съемочной площадке она по-прежнему была весела и предупредительна. Сама Ширли Маклейн, с которой Энистон снималась в это время, была потрясена ее профессионализмом. «Снимаю шляпу», — сказала она младшей коллеге, и все поразились: Ширли редко о ком говорила добрые слова. Опрос читателей на тему «Лучший мужчина года», ежегодно проводимый знаменитым мужским журналом, дал шокирующий результат: лучшим мужчиной стала Дженнифер Энистон!

Так случилось потому, что, как объяснили респонденты, при разводе с Брэдом Питтом она проявила мужество, выдержку и такт, достойные лучших представителей сильной половины человечества. Хотя ей не хотелось жить, когда она видела на улицах смеющихся девчонок в футболках с принтами «Команда Дженнифер» и «Команда Анджелины»…

Она выжила. И вместо того, чтобы киснуть, воспользовалась единственно правильным методом: завела роман и занялась собой. Партнер по фильму Винс Вон оказался неплохой «промежуточной кандидатурой», поддерживая слабеющее чувство собственного достоинства. Ну а знаменитый голливудский пластический хирург индийского происхождения Радж Канодиа довершил остальное. Он поставил, наконец, на место сдвинутую 12 лет назад носовую перегородку, попутно сделав носик Джен тоньше и изящнее. И, по слухам, увеличил ей грудь — лос-анджелесский стандарт все еще действует.

Липосакцию ей делать не пришлось — один из плюсов любого развода то, что женщина почти всегда стройнеет и хорошеет без всяких дополнительных усилий. Дженнифер теперь это точно знает.
А пока она лежала дома в ожидании, когда спадут отеки, ее навещал Киану Ривз. Поговаривают, что они понимают друг друга с полуслова…