В молдавской столице не так давно побывал с концертами необычный музыкант – россиянин по месту проживания, прибалт по происхождению Алексей Рагс.

Этот среднего роста, крепкого телосложения, зрелый годами мужчина, ничем с виду вроде бы не выделяющийся, на самом деле – явный любимчик Бога. Потому что пишет и исполняет не просто музыкальные произведения, а превращённые в определённый набор звуков молитвы.

Большой удачей посчитали для себя слушатели (в том числе и прихожане), пришедшие на благотворительный концерт «Молитва» в кишинёвский католический собор. Акустика там, сами знаете – волшебная. Автор-исполнитель вышел к ним в длинном тёмно-синем одеянии с белым воротником, сел за синтезатор, тихим голосом попросил тишины, а ещё посоветовал залу после выступления не аплодировать, чтобы не вспугнуть чувств, наполненности, не поколебать что-то тонкое. Ещё порекомендовал тем, кто хочет взяться за руки, сделать это. Сказал, что не против даже, если кто-то вздремнёт, чтобы физический волновой закон перетёк в метафизаческий.

Рассказать эту музыку, конечно же, невозможно, но передать гроздья ассоциативных образов, возникшие, например, в моей голове и душе – вполне.

Удивляюсь до сих пор, как можно втиснуть в небольшое часовое произведение картину мира и даже Вселенной. Вдруг перед глазами предстали распахнутые в бесконечность панорамы, словно откинулись враз гигантские створки, впустив в храм громаду беспощадно морозного неба, в дымчатых галактических вуалях.

Труба вела тему, ей вторили скрипки, свирели. Гениально красивая, щемящая мелодия лейтмотивом прошла сквозь всю эту вещь. Наверняка даже мужчин обдала она своей нежностью. Магия началась. Она, эта мелодия, перенесла всех в хрустальное детство, в белёный домик, утопающий в жасминовом саду.

Ударили колокола громко и празднично, словно в пасхальное утро. Будто висящее в воздухе дождевая пыль, пропитывающая человека насквозь, залило пространство хоровое ангельское пение. Каждая клеточка организма встала на цыпочки, чтобы жадно напиться этой влаги. Насытиться впрок, впрок.

А как разошёлся в этот час орган-океан! Рябью аккордов, похожих на тысячу маленьких босоногих деток, пробежали эти звуки по хребтине каждого слушателя.

Гитара щипала струны души шершавыми рукавичками, скрипка – атласными. Они рассказали, как в рыже-розовых лучах восходящего солнца табуны красивых, здоровых и свободных лошадей, не знаюших рабства у человека, пробежали по росистым травам к водопою, где их ждали те самые босоногие ребятишки для совместных игр.

Хрустальный озон скрипит на зубах. Костёл и сидящая в нём публика – омыты. Это тот случай, когда «к нам звуки музыки с небес приходят и думами земными хороводят». Арки, дуги, радуги в небе тихонько заскользили, словно лодки, ладьи, пироги по сверкающему заливу сокровенности.

Я оглянулась – многие люди плакали, что-то шептали, покачивались в трансе. После концерта они рассказали мне, что одни в эти секунды страшно тосковали по любимому человеку, у других открылся некий портал, через который вливались в них чистота и свет. Один слушатель сказал, что увидел себя на громадной ладони Бога. А кто-то почувствовал облегчение от мучившей его физической боли. И все, безусловно, в эти мгновения хорошо отдохнули душой и телом.

Слушавший вместе ос всеми отец Антонио Попеску признался мне после концерта, что явственно ощущал молитвенную атмосферу этого сочинения. Она мысленно ведёт человека к Богу.

– Лёш, – спросила я Рагса, – ты знаешь партитуру наизусть?

– Конечно. Но каждый раз исполняя её, я допускаю импровизации, которые наплывают сообразно с настроением сидящей публики.

– А откуда берутся хоры и вокалы?

– Они засэмплированы в одной из московских студий.

– Чем объяснить, что в водопадах звуков нет ни одной трагической ноты?

– Потому что молитва утверждает жизнь.

– Сколько времени ты писал эту вещь?

– 10 лет длилось это моё посвящение Господу.

– Где ты ещё выступал?

– В Каунасе, Таллине, Риге, Киеве – играл в кафедральных католических соборах, где музыка звучит особенно величественно.

Однажды во время концерта разразилась гроза, которая неожиданно стала дополнительным звуковым фоном для моей музыки – в нужных местах ударял гром или из-за туч выглядывал луч солнца. После этого подходили люди, жали руку и просили приехать ещё.

– Ты ведь входил раньше в московскую музыкальную поп-элиту?

– Я начинал звукооператором и инструменталистом с несколькими известными московскими поп- и рок-ансамблями и солистами, например, группой «Мираж» и Женей Белоусовым.

Москва – специфический город, где каждый занят своим делом. Один мой друг работает по контракту с японцами, кто-то отошёл от музыки, занимается нефтью, ресторанами, уехал в Америку.

– Ты – семейный человек?

– Да, у меня есть жена Аня, которая тоже чудно поёт, но она – народница, у неё грудной голос. Она много ездила со мной, получила массу впечатлений, хотя до этого 12 лет из тайги не вылезала. А я 8 лет оттуда носу не казал.

– А где вы конкретно живёте?

– В экопоселении «Тиберкуль» в Красноярском крае.

– Как спасти детей от деструктивной музыки?

– Разрешить слушать. Она ведь для кого-то создана. Запреты ничего не дают, кроме вреда. Главное – помочь им разобраться.

Помню, я любил лихачить и свалился с лошади. Рука – вхлам. После этого сидел на диване, счастливый, что остался жить, понимая, что мне дана ещё одна возможность что-то изменить в себе, не роясь в проблемах.

Себе и детям надо разрешить быть такими, какие есть.

– Слышала, у тебя ещё есть подобные молитве произведения. Какие?

– Да, мной написаны в таком духе ещё и «Разговор со свечой», «Арийская сага», «Время весны», «Песнь океана», «Легенда старой волынки».