Сергей Грачёв

«Даже те, кто меня ненавидел и презирал, всё равно подпевали и подпевают, когда звучит гимн, и с детства помнят «Дядю Стёпу»

Сергей Михалков - личность неоднозначная, но безусловно легендарная. Он без всяких преувеличений - человек-эпоха. 13 марта автор двух гимнов и живой классик детской литературы отмечает 95-летний юбилей. Все девять с лишним десятков прожитых лет он не теряет чувства юмора и вкуса к жизни.

- Сергей Владимирович, после распада СССР для многих вы превратились в мишень для нападок. И то, что вы во второй раз стали автором Государственного гимна, только добавило масла в огонь. А сами вы сегодня верите во всё, о чём писали?

- Я никогда не отказывался и не собираюсь отказываться от того, что написал. Я воспитан в другой стране. В той, которой уже нет. С человека, прошедшего советскую эпоху от начала до конца, нужно спрашивать по законам того времени. Мне не стыдно за своё творчество. По справке Книжной палаты России, ежегодно печатается около миллиона экземпляров моих произведений. Издатели признаются, что из русских детских писателей наибольшим спросом пользуются книги Михалкова, Чуковского, Барто и Заходера. Значит, я актуален. Значит, правильные книги написал. Что-то в советской эпохе мне нравилось, что-то нет. Но я был не сторонним наблюдателем, а активным участником многих процессов. Я выступал с критикой в своих сатирических пьесах, в киножурнале «Фитиль», в баснях. Кому-то мои пьесы нравились, кому-то нет, но народ шёл на них, аплодировал им.

Сейчас другое время, другой мир. Я не хочу сегодня никого славить или критиковать в своих стихах. А что касается каких-то нападок в мой адрес, то я никогда на них не реагировал, чем злил своих врагов ещё больше. В любом случае, даже те, кто меня ненавидел и презирал, всё равно подпевали и подпевают, когда звучит гимн, и с детства помнят «Дядю Стёпу».

Моим редактором был Сталин

- Работа над каким вариантом Государственного гимна далась вам сложнее всего?

- И тот и другой дались нелегко. Никто не знает, как писать гимны, в том числе и я. Каждое слово должно быть объёмным, а это даётся с большим трудом. Моим первым редактором гимна был Сталин. По поводу текста мы встречались семь раз. Обсуждали подолгу. Со вторым вариантом гимна всё оказалось проще. Мне позвонили из администрации президента. Предложили поучаствовать в конкурсе. Я согласился.

- Вы были близко знакомы практически со всеми великими русскими писателями ХХ века. А сегодня вы видите в литературе величины уровня Михаила Зощенко, Алексея Толстого? Как вы, например, относитесь к таким модным именам, как Сорокин, Пелевин?

- К тем, кого вы конкретно назвали, я отношусь плохо. Не считаю то, что они делают, литературой, но в то же время не выступаю против того же Сорокина. Это было бы глупо с моей стороны.

Есть действительно прекрасные современные писатели, но их книги печатают очень маленькими тиражами. Это раньше хороший роман или стихи с ходу выпускали стотысячным тиражом. А сегодня издательства задаются в первую очередь вопросом, сколько нужно потратить на рекламу, чтобы её, книгу, продать. Всё диктует рынок, к сожалению. Я не устаю повторять, что без поддержки государства литература, особенно адресованная детям, обойтись не может. На Западе этим серьёзно занимаются крупные общественные деятели, бизнесмены. Это престижно. А нашим олигархам плевать на нравственное здоровье подрастающего поколения.

- Серия книг о Гарри Поттере стала, пожалуй, главным явлением в мировой детской литературе конца ХХ - начала ХХI веков. Вам она тоже не нравится?

- По-моему, очень профессиональная, увлекательная работа. Будит фантазию читателя. Лично я читал с интересом и верил автору. Но, к сожалению, история про Гарри Поттера - это скорее приятное исключение, чем закономерность современной детской литературы.

Детей не воспитывал

 

- Вы вырастили сыновей, которые стали крупными режиссёрами и уже оставили свой след в искусстве. Может быть, у вас есть какие-то секреты воспитания яркой творческой личности?

- Какое там воспитание... Я никогда особо не заботился об их образовании, карьере, популярности. Никогда не влиял на их выбор. Они сами выбирали и прокладывали себе дорогу и добились успеха благодаря личным дарованиям. Я доволен своими детьми. Хотя какие они уже дети. Два старика - одному за 60, другому за 70.

- Сергей Владимирович, какой момент своей жизни вы вспоминаете как самый счастливый?

- Самый счастливый не вспомню. Но самым значительным моментом стало первое исполнение Гимна СССР в 1943 году. Я хорошо помню торжественный приём по этому случаю в Большом театре. Как сидел за столом в окружении «живых портретов» - Сталина, Калинина, Молотова. После очередного тоста Сталин сказал мне: «Не пейте каждый раз до дна. С вами будет неинтересно разговаривать». Мы просидели до пяти утра. Я на удивление чувствовал себя очень раскованно. Мне тогда было всего 30 лет, и, естественно, эта встреча, эти разговоры наложили серьёзный отпечаток и повлияли на мою судьбу. Когда спрашивают, с кем из великих людей мне было интереснее всего общаться, я всегда отвечаю: «Со Сталиным».

- Вас, наверное, часто спрашивают: что нужно делать, чтобы дожить до столь солидного возраста и оставаться в форме?

- Спрашивают. Отвечаю - работать. Свою трудовую деятельность я начал в 15 лет. И всё это время старался жить жизнью общества, делать нужное для него дело, помогать конкретным людям. А может, дело в корнях и здоровом образе жизни. Я никогда не пил, не курил. Коллег, которые приходили ко мне с бутылочкой, дальше порога никогда не пускал. А вообще не знаю я, в чём секрет долголетия. Это как Бог даст.

КСТАТИ

Сын об отце. Никита Михалков.
«Мой отец - он ребёнок. Ему всю жизнь 13 лет, как мама говорила. У него и способы защиты от зависти были детские: снежок кинуть, а не донос написать. Мог ругаться, но не мстил никому никогда. И сам зависти лишён напрочь. Может, потому что был обласкан. Да и потом, с таким дарованием - ещё кому-то завидовать». (из интервью газете «Известия».)

Внук о деде. Егор Кончаловский.
«Дед всегда жил своей жизнью. Он на сто процентов городской человек, никогда не жил на даче, в лучшем случае - приезжал туда обедать. Мог полдня в машине просидеть и на воздух не выйти. Мы его, кстати, дедом-то никогда не звали - он обижался страшно. Мы называем его Дада. Так называли Кончаловского-старшего, а когда он умер, это имя перешло к деду. Был однажды смешной случай, когда дед умудрился у младших детей Никиты спросить, чьи они. И очень удивился, узнав, что это его собственные внуки. Хотя дед очень гордится сыновьями и интересуется тем, что делаем мы со Степаном Михалковым». (из интервью «АиФ».)