А вот в Древней Элладе, прекрасной стране богов и, богинь, "первый апрель" очень даже почитался. Но не как День смеха, а как День Афродиты. Богиня любви и красоты являла себя в этот день во всем своем величии. И если соединить наш день и "их" день, то мы получим стройное словосочетание: "День смеха Афродиты".

Но и тогда и сейчас боги и люди хотели посмеяться над легковерными. Над кем-то по-доброму, над кем-то чуть круче, саркастичней. Второе относилось к откровенным дуракам, великому и бессмертному бичу человечества. Ведь дураки ходили в храмы, заседали в народных собраниях, сочиняли вирши и даже писали трагедии. Венценосные дураки важно взирали со своих тронов на несчастных подданных и слушали комплименты дураков в свой адрес. Вот на битву с ними и призвал героев своей песни Андрей Макаревич. Не он первый призвал, не он последний. А воз и ныне там…

Однако для неистребимого племени дураков у людей, которые не относятся к этой категории, есть такое же неистребимое оружие — смех! Смеялась над дураками Афродита, смеемся над ними и мы. Иногда смеются над нами они. Смеются своим выразительным дурацким смехом.

И вот тут самое время поговорить о смехе. Потому что он явление "архисложное и архиинтресное", как сказал бы незабвенный Ленин. Впрочем, задолго до красного мыслителя был мыслитель другой. И звали его Пифагор. И был он не только великий математик и философ, но и великий специалист по смеху. И в свою школу принимал человека только после того, как слушал его смех.

Любомудрый эллин считал, что смех дает исчерпывающее представление о человеке. И чтобы кто ни говорил, это ничего не значило по сравнению с его смехом!

Итак, кандидат напыщенно изложил свою систему взглядов на мир и на жизнь, а потом разразился дурацким смехом! Вроде ржанья здорового жеребца. Всем он хорош, только, увы, на головку плох. Так что хитроумный Пифагор ненавязчиво отправлял такого кандидата восвояси.

А вот другой кандидат. Он тоже смеется громко и заразительно. Но это смех совсем иного рода. Смех здорового человека со здравым рассудком. Такой смех говорит о том, что его обладатель человек прямой, непосредственный.

Здоровый смех свидетельствует и о здоровом сердце человека. Современные исследования показали, что кардиограмма жизнерадостного человека всегда лучше, чем кардиограмма пессимиста.

На пятки второму кандидату уже наступает третий. Вроде бы смех его тоже не напоминает
жеребячьего ржанья. Но слишком уж он громок! Это, скорее, хохот. Хохотун не глуп, но очень любит
осмеять все и вся. В том числе и слова того, к кому пришел учиться. Из него может получиться отличный сатирик, автор комедий. Но там, где нужно внимать тонким и тайным истинам, этот дар может оказаться помехой.

Следующий! Его смех напоминает "здоровый". Но в нем слишком много сарказма. Порой он переходит в смех глумливый. От такого человека лучше держаться подальше. Он из потенциальных предателей. Обязательно захочет выдать непосвященным сокровенное, что услышал от учителя. Да еще и сделает это в издевательской форме. К сожалению, в нем дремлет Иуда.

А это что еще такое? Будто филин заухал! Оказывается, еще один кандидат на получение от Пифагора тайных знаний. Он будто захлебывается своим смехом. Такой смех можно назвать "зловещим". И от человека недоброго он исходит. Такой человек может быть способен к овладению тайными знаниями. Но, скорее всего, знания эти он направит по темному руслу. Не стоит взращивать черного мага.

Другой пришел. И смеется громко-громко. Опять хохот - очень похожий на зловещий смех, о котором мы только что говорили. Но это уже то, что можно назвать "демоническим хохотом". Обладатель такого хохота, безусловно, человек злой от природы. Он не только может выдать тайну и обсмеять учителя. Он может сделать злое дело из спортивного интереса.

Еще один экземпляр. Смех у него с естественной хрипотцой. Такой человек груб душой. Любое тонкое слово, красивый образ будут вызывать у него невольный протест. А это рано или поздно приведет такого человека к отрицанию того, что он услышит от более знающих.

Зато следующий после него смеется так тихо, что с трудом разберешь. Это не смех, а какой-то смешок! Очень часто он свидетельствует о вредном характере человека, о его скрытности и завистливости. Его ум, вооруженный особыми знаниями, станет еще более изощренным. Еще более направленным на то, чтобы отодвинуть конкурента.

Такой человек не только попытается всеми правдами и неправдами стать первым среди равных. Он обязательно покусится на место учителя. Или хотя бы предпримет попытку создать свою, часто альтернативную школу. Из таких "роняющих смешки" получаются отличные "серые кардиналы", прибирающие к рукам слабых правителей.

Странный малый. Рослый, широкоплечий. А смеется тоненьким "девичьим" смехом. Вряд ли он отважен. Скорее, наоборот. В нем спит трус. Знания-то он усвоить может, но не дай бог, попадет школа и ее учитель в опалу…. Сразу же перекинется на сторону гонителей. И, вообще, лучше обходиться без великанов, смеющихся смехом карликов. Между прочим, Виктор Гюго говорил, что "улыбка карлика страшнее, чем смех великана".

А вот скромный малый. И практически не смеется. Только улыбается. Но что за недобрая улыбка у него! Жестокий тиран! Слава богу, в потенциале. Не надо развивать в нем этот потенциал.

И наконец, последний в очереди возможных учеников Пифагора. Он тоже не столько смеется, сколько улыбается. Но сколько сердечности, сколько любви к людям в этой улыбке. Где-то мы уже видели эту улыбку. Конечно! Это же знаменитая улыбка Будды. Улыбка великого мудреца. Он умеет слушать. Умеет молчать. Умеет говорить. Он из тех, кого называют в тайных науках "учеником в сердце Учителя".

Смех имеет множество оттенков, потому он так же сложен, как и сам человек. Но все-таки у каждого смеха есть свой "контрольный пакет акций", то основное, что все-таки его характеризует. А потому попробуем подражать Пифагору, придававшему такое большое значение смеху.

Тогда, быть может, мы окажемся в лучшем положении, чем те, кто сражался с дураками в песне Макаревича: