Эндрю Нагорски

Битва под Москвой - самое масштабное и кровавое сражение в истории человечества - позволила переломить ход войны и сорвала планы Гитлера. Но, вопреки мнению многих, вождь СССР был на волоске от поражения.

В середине октября 1941 года большинство москвичей были убеждены, что их город скоро будет захвачен немцами. НКВД, как тогда называлась советская секретная полиция, уже напечатала первые листовки из длинной череды запланированных памфлетов. 'Товарищи! Мы оставили Москву под непрекращающимся натиском немцев, - гласили они. - Но не время лить слезы'. 'Подпольный комитет партии', от чьего имени было написано это воззвание, клялся, что Москва будет освобождена. Поскольку город все-таки выстоял, листовки, в которых допускалась возможность поражения, решили не распространять, а надежно похоронить в секретных архивах НКВД. На самом деле, большая часть информации о том, что Москва находилась на волосок от сдачи врагу - поражение, которое наверняка изменило бы ход войны - утаивалась десятилетиями, в течение которых историю сознательно искажали. Теперь об этом стало можно говорить.

Битва под Москвой, которая официально длилась с 30 сентября 1941 по 20 апреля 1942, свела лицом к лицу две гигантские армии в величайшем сражении в истории человечества. В этой битве были задействованы семь миллионов человек - вдвое больше, чем в Сталинградской битве, которую многие ошибочно считают самым кровопролитным сражением Второй мировой войны. Потери были в два раза выше, чем под Сталинградом: в ходе битвы за Москву 2,5 миллионов человек расстались с жизнью, пропали без вести, попали в плен или получили тяжелые ранения, из них потери советской стороны составили 1,9 миллионов человек.

Впервые Красной Армии удалось остановить блицкриг Гитлера и развеять его мечту о быстрой победе над Советским Союзом. Это поражение также явилось первым признаком того, что Германия может проиграть эту войну. По словам Фабиана фон Шлабендорфа (Fabian von Schlabrendorff), германского офицера, который в последствии участвовал в заговоре против Гитлера, эта битва разрушила 'миф о непобедимости немецкого солдата'. И, тем не менее, сегодня, битва за Москву, почти предана забвению.

Что не случайно. Любое достоверное описание битвы под Москвой может оказаться пагубным для советской версии 'Великой отечественной войны'. В этом 'продезинфицированном' варианте истории, еще более приукрашенном в эпоху президента Владимира Путина, Иосиф Сталин предстает военным гением, а его народ - героически сплоченным перед лицом немецких захватчиков. ( Не случайно о Сталине начинают говорить плохо, когда в России происходит либерализация, а, когда в стране начинают закручивать гайки, его популярность растет). А ведь именно сталинские промахи, некомпетентность и жестокость позволили немецким войскам подойти к пригородам Москвы, и в ходе наступления уничтожить и взять в плен большое количество советских солдат и офицеров.

Когда началась война, Борис Виденский был курсантом в Подольском военном училище, ему посчастливилось остаться в живых, после того, как их, фактически неподготовленных, отправили сражаться против наступающих на Москву немцев. Позже он стал старшим научным сотрудником в московском Институте военной истории. Уже будучи на пенсии, он рассказывал, что после войны легендарный полководец Красной Армии маршал Георгий Жуков приказал своему заместителю приблизительно оценить потери его войск под Москвой. Когда заместитель показал ему цифры, Жуков моментально рявкнул: 'Спрячь это и никому не показывай!'.

Смущало не количество человеческих жертв: в конце концов, Сталин всегда относился к своим солдатам - как в прочем и ко всем людям - как к расходному материалу. Он, не моргнув глазом, посылал миллионы на верную смерть. Тревожным оказался тот факт, что хотя одни с самого начала сражались геройски, сотни тысяч других сдавались в плен в момент наивысшей опасности для страны. Многие гражданские поддались панике, занимались мародерством и другими незаконными делами, о которых в сталинском полицейском государстве и помыслить было невозможно. Не удивительно, что советские историки предпочитали быстро пролистывать эти страницы и подробно останавливались на других сражениях.

Москвичи, которые еще помнят 16 октября 1941 года, день, когда все были уверены, что немцы вот-вот войдут в город, до сих пор с удивлением говорят о том времени. Дмитрий Сафонов, работавший на подмосковном артиллерийском заводе, который готовили к эвакуации на Урал, однажды вернулся в город, чтобы забрать кое-какие личные вещи. 'Казалось, вся Москва неслась куда-то', - вспоминает он. Автомобили и грузовики были доверху нагружены личным имуществом, а на железнодорожной станции Сафонов увидел валяющиеся чемоданы, мешки, одежду, лампы, даже пианино, брошенные людьми, которые пытались погрузиться в любое способное двигаться транспортное средство. Железнодорожные платформы были битком набиты людьми. 'Я с трудом узнал город', - сказал Дмитрий.

Мародеры грабили продовольственные магазины, заводские рабочие бастовали, разъяренные толпы преграждали дорогу тем, кто пытался бежать из города в автомобилях, вытаскивали их оттуда, избивали и грабили. Другие москвичи срывали плакаты с изображениями Маркса и Ленина и выбрасывали их вместе с прочей коммунистической пропагандой в мусорные баки. Ранее это было бы страшным преступлением, но в то время, никто не обеспечивал надлежащее поведение горожан. Толстые клубы черного дыма валили из труб здания на Лубянке, штаб-квартиры НКВД - секретная полиция в спешке сжигала документы. Большинство членов советского правительства, вместе с иностранными дипломатами и журналистами незадолго уже были эвакуированы в Куйбышев, город на Волге, расположенный в 600 милях от Москвы, который должен был стать новым опорным пунктом для правительства, после того, как столица окажется в руках врага. Планировалось, что Сталин присоединится к ним через несколько дней. Спецпоезд уже стоял под парами, в полной готовности находились и Дуглас DC-3, личный самолет вождя, а также еще три самолета на случай, если придется покидать город в более спешном порядке.

Именно политика Сталина и его грубые просчеты привели к этой катастрофической ситуации. Его широкомасштабные чистки в Красной Армии в 1937 и 1938 годах лишили армию большинства опытных офицеров. Одной из первых жертв стал маршал Михаил Тухачевский, аристократ, военачальник Красной Армии, который предупреждал, что Германия может напасть без объявления войны, и Россия окажется втянутой в затяжной и кровопролитный конфликт. 'Вы что, советскую власть запугать хотите?', - спросил Сталин. По приказу советского диктатора Тухачевского пытали, а затем расстреляли по сфабрикованному обвинению в участии в заговоре с целью осуществления государственного переворота при помощи немецких фашистов. Многих офицеров высшего командного состава ждала та же участь.

Сталин, после того как 23 августа 1939 года заключил с Гитлером советско-нацистский пакт о ненападении, перестал обращать внимание на бесчисленные предупреждения со стороны его собственных разведчиков и западных государств о том, что немцы в скором времени нападут на СССР. Сталин не разрешал своим военачальникам приводить войска в боевую готовность, что позволило немцам в начале войны одерживать победу за победой. Захватчики убили и взяли в плен большое число военнослужащих Красной Армии, в их руки попали тайники с оружием, обустроенные в приграничной зоне. В результате многие советские военные части посылались в бой без оружия. Илья Дружинников, иллюстратор книг, вспоминает, что когда его отправили на фронт, в его роте на десять человек приходилось только одно ружье. Это означало, что невооруженные солдаты не сводили глаз с каждого вооруженного, чтобы, когда он упадет, забрать его оружие себе.

Сталина в конечном итоге спасло то, что ошибки Гитлера оказались еще грубее. Немецкий диктатор направил свои войска в Россию в конце июня 1941 года, не снабдив их зимней одеждой: фюрер был убежден, что они одержат победу до наступления зимы. В середине июля немецкие войска вели бои в смоленской области, и генералы вермахта, например, командующий танковой армией Гейнц Гудариан, хотели продолжать продвижение на восток к Москве, которая находилась всего в 230 милях от них. Но Гитлер приказал им повернуть на юг и сначала завоевать Украину. Они повиновались, и в результате ценное время было упущено. Когда 30 сентября немецкая армия начала проводить операцию 'Тайфун' по захвату Москвы, дороги развезло из-за дождей, а затем наступили холода. Немцы укутывались в любую одежду, которую им удавалось украсть у гражданского населения, и все равно они замерзали - их тела зачастую складывали 'в поленницу', как дрова, и оставляли до весны, когда их можно будет похоронить.

Сопротивление, оказываемое советскими войсками, значительно окрепло. Настойчивое желание Гитлера сразу же установить царство террора на оккупированных советских территориях и безжалостное обращение с советскими военнопленными, большинство их которых погибло, сыграли на руку Сталину и помогли поднять боевой дух в армии. Но Сталин не желал ничего пускать на самотек. Были сформированы заградительные отряды, которые следовали за Красной Армией. Им был отдан приказ расстреливать любого солдата, который попытается дезертировать. Отсрочка в наступлении немцев на Москву предоставила Сталину возможность перебросить 400 000 военных из Сибири на защиту Москвы, что он и сделал, как только убедился в том, что Япония не нападет на СССР с востока. Эти части, в полном зимнем обмундировании, вскоре начали одерживать победы над обессилевшими, изнуренными и замерзающими немцами.

16 октября, во время пика паники в Москве, Сталин еще не был уверен в подобном исходе. Один офицер ВВС видел, как он сидел за рабочим столом и беспрестанно повторял: 'Что нам делать? Что нам делать?'. Два дня спустя советский вождь отправился на железнодорожную станцию, где его ждал спецпоезд. Павел Сапрыкин, который работал в бригаде, подготавливавшей поезд к путешествию, в старости вспоминал, что видел, как Сталин подошел к своему вагону, а затем стал ходить взад и вперед по перрону. В вагон он так и не сел. Он уехал со станции. Это оказалось судьбоносным решением, доказывающим, что не все было потеряно.

Приняв решение остаться в Москве, Сталин неожиданно вновь взял бразды правления в свои руки и вернулся к своей проверенной тактике - использованию грубой силы. 19 октября в Москве было введено осадное положение, и части НКВД получили приказ стрелять в мародеров и любых подозрительных лиц. Оставшиеся в живых члены этих патрулей, например, Евгений Ануфриев, с большой осторожностью рассказывают о том, как именно они выполняли поставленные перед ними задачи. 'Мы получили странный приказ расстреливать шпионов и дезертиров на месте, - говорит Евгений. - Но мы не понимали, как нам определять, кто шпион, а кто - нет'. Многие москвичи были расстреляны, зато мародерство и беспорядки прекратились.

Но память о нарушениях законности и порядка, о том, что Москва оказалась на волосок от падения, до наших дней являются щекотливой темой. В официальной версии событий никогда не упоминаются сталинские ошибки. И нигде Вы не найдете признания, что если бы Гитлер не совершил еще более страшных ошибок, Сталин не смог бы спасти свою столицу, и, вполне возможно, никогда бы не одержал окончательную победу.