Михаэль Дорфман

К 60-летию провозглашения Еврейского государства

Шивхей Бешт – Прославление БЕШТ – замечательный цикл легенд и историй XVIII века, связанных с основателем хасидизма мистиком и проповедником рабби Исроэлем Баал-Шем Тов, известного также под анаграммой БЕШТ. В кругах последователей хасидизма эта книга окружена пиететом и пользуется репутацией святой. Один из рассказов повествует о соратнике Бешта, рабби Нахмане из Косова – маленького галицийского местечка в предгорьях Карпат. Занесла однажды рабби Нахмана, которого книга зовет по-еврейски Косовер, в маленькое еврейское местечко. Наступала субботняя ночь, и Косовер, как полагается, остался встретить Царицу Субботу с местными евреями. Собрались евреи в синагоге, стали молиться. И вдруг увидели, что молится пришелец совсем не так, как завещали предки, блаженна им память. И не только молится, но и нарушает порядки и обычаи, заведенные в синагоге издавна. Возмутился народ. Подступил к Косверу грозно с вопросами «Да как тот еврей смеет нарушать заветы великих поколения отцов наших, блаженна их память!». Недалеко было до греха осквернения субботы, хотели при всем честном народе бить нарушителя. «Да остановились, заслышав как пчелы слов его вылетают изо рта, слаще меда и, насладились, и затихли, - пишет Шивхей Бешт, - И говорил Косовер им вещи заветные». Однако не убедил народ, и снова подошли к нему грозно, возбуждая друг друга «Да как смеет он стоять против Торы, и изменять молитву против обычая, и не молится с нами по традиции, установления благословенных отцы наши, праведников поколения, которые почивают в раю!» И говорил народу Косовер: «Евреи! А кто вам сказал, что они в раю?».

***

«А кто сказал, что быть сионистом обязательно значит поддерживать еврейское государство на Ближнем Востоке?», - как то летом 2000 года огорошил меня вопросом профессор Лев Гроссман, заведующий кафедрой антропологии и социологии Негевского университета им Бен-Гуриона в Бэер-Шеве. Мирный процесс на Ближнем Востоке уже фактически был мертв, но мы в Израиле еще по инерции продолжали жить, как будто движемся к миру и процветанию обещанного нам «Нового Ближнего Востока». Я не привык к таким вопросам. Меня не спрашивали, когда посылали на войну. Не спрашивали, когда объявляли о наступлении мира. Ариэль Шарон тогда только готовил свой провокационный визит на Храмовую гору в Иерусалиме. Шарон лучше других понимал, что лавина созрела, и надо лишь бросить камешек. 

Прошло восемь лет. Восемь лет жизни в ситуации «нет партнера» для мира, открывшейся невиданной коррупции, цинизма и корыстолюбия, глядя на разрушение общественного благосостояния и социальной стабильности, которое я застал в Израиле 30 лет назад, я вернулся к этому вопросу. Сионизм начинался как движение освобождения еврея от мерзости местечковой жизни, освобождения от политической и экономической дискриминации в империях Восточной Европы, а еще больше от произвола и засилья собственных лидеров-кагалов, от коррумпированной, окостеневшей и неадекватной новым временам местечковой общинной структуры, от клерикального засилья. 

Создание еврейского государства рассматривалось отцами основателями сионизма, как средство такого освобождения. Одним из многих. О самой целесообразности еврейского государства шли ожесточенные споры. Бунд сумел в период между двумя мировыми войнами создать замечательную структуру национально-культурной автономии на основе идиша. Автономисты предлагали освоить местные языки, оставаться гражданами своих стран моисеева завета. Коммунисты провели колоссальный эксперимент социальной инженерии, провел колоссальный проект внутренней эмиграции из черты оседлости в крупные советские города и и абсорбции евреев в мэйнстрим советской жизни. Миллионы евреев выбрали эмиграцию в Америку, где создали самую богатую, процветающую и благополучную еврейскую общину во всей тысячелетней еврейской истории. Были и такие, кого местечко устраивало. Религиозное еврейство видело будущее в сохранении прошлого. 

Отцы сионизма вовсе не замыкались на поселении в Земле Израиля. Рассматривались другие проекты – Уганда, Мадагаскар. Возможную еврейскую родину видели в амурских лесах Биробиджана, в пампасах Аргентины, в Крыму и Восточной Пруссии. Сионизм стал определять себя национализмом лишь в результате Первой мировой войны, когда рухнул старый, имперский мировой порядок и мировое сообщество признало право наций на самоопределение.

Но даже тогда сионизм был не только национализмом, но и духовным, интеллектуальным движением освобождения еврея. А.Б. Гордон предлагал совсем иной, негосударственный путь для еврейского народа. Его идеи были широко распространенными. Мой отец был в молодежной организации Гордония, исповедовавшей сельскохозяйственный труд и отказ от насилия, как путь освобождения еврея. Ахад-Хаам предлагал создать в Палестине лишь духовный очаг, полагая, что завоевание земли приведет к насилию и утрате еврейских моральных ценностей. Свои соображения после поездки в Палестине он изложил в статье «Правда из Палестины». Длинная история сионизма знает и проекты еврейско-арабского государства, и планы верно служить интересам Отоманской империи, Великобритании, СССР, США и даже попытки договориться с нацистами. 

Долгое время сионизм продолжал рассматривать еврейское государство как инструмент, обеспечивающий будущее еврейского народа. Первый премьер-министр государства Израиль Давид Бен-Гурион говорил «наше государство не создано уроженцами страны, и не создано для них» Эти слова стали эпиграфом для мемориального альбома «Давид Бен Гурион и армия», выпущенного в 1974 году году в Издательстве Министерства обороны Израиля. Как многие заявления наших политиков, даже самых лучших, торжественная фраза была словесной данью, в которую Бен-Гурион не верил. 

Именно он был одним из ведущих политиков еврейского ишува в Палестине, сумевших отстранить от дел «старых сионистов» во главе с Хаимом Вейцманом и полностью изменить приоритеты сионистского движения. Бен-Гурион сделал все возможное, чтоб подчинить международное сионистское движение политическим интересам еврейского поселения в управляемой Британцами Палестине. Практические сионисты во главе с Бен-Гурионом эффективно похоронили старый сионизм и стали отцами неосинизма – ведущей политической доктрины Государства Израиль. После ошеломляющей победы Армии обороы Израиля в Шестидневной войне, неосионизм постепенно подчинил себе почти все организованное мировое еврейство. Современная организованная еврейская жизнь покоится сегодня на трех китах – культ Холокоста, борьба с антисемитизмом и поддержка политики Израиля. Причем, последнее все больше и больше подчиняет себе два первых направления.

Леви Эшкол – преемник Бен-Гуриона на посту главы правительства был рачительным хозяйственником, хорошим бухгалтером и администратором, создателем израильской сети дорог, водопровода, топливной базы и промышленно-транспортной инфраструктуры, которой страна в основном живет и сегодня. Он же подготовил израильскую армию к победе в Шестидневной войне, хотя (как и его противник Бен-Гурион) старался не допустить той войны. Эшкол полагал, что оккупация арабских территорий – не достижение, а непосильное бремя, способное похоронить под собой все достижения сионизма.

Историки рассказывают, что молодые генералы времен Шестидневной войны любили называть себя израильтянами, а родившихся в Восточной Европе политических лидеров презрительно – евреями (2). Эшкол, Отдай приказ). Для них подчинение интересов еврейского народа политическим интересам Израиля во всем мире стало естественной и непререкаемой аксиомой. 

Эшкол не был великим интеллектуалом, но его живой ум, народный еврейский юмор и местечковый вид вызывал насмешки и даже ненависть как у уроженцев страны, так и у многочисленных эмигрантов из арабских стран, прибывших в страну после 1948 года. По воспоминаниям дочери, когда Эшкол просмотрел маленький сборник ядовитых анекдотов о себе, то заметил «Я бы мог сказать это все остроумней». Эшкол умер в 1968 году, но его фраза «Наша страна заселена совсем не тем народом, для которого она была создана» до сих пор поднимает у нас волны негодования и обвинения в расизме по отношению к арабским евреям.

Еврейский народ издавна состоял из двух частей. В социологии приняты термины – метро (от метрополия) и ретро. На самом деле Эшкол имел в виду, что Еврейское государство было создано ими для евреев, вроде его самого – с широким кругозором, европейским образованием, знанием мира, метро-евреев, для которых сионизм был, прежде всего, не еврейским национализмом, а революционным освобождением еврея. Эшкол не был идеалистом, и видел, что естественным образом, что в стране осели не метро-евреи, а те, которые хотели отделиться, которые тяготели к созданию обособленных еврейских коммунальных форм жизни. 

Поначалу в строительстве Еврейского государства гегемонию завоевал именно социалистический сионизм, написавший на своих знаменах создание общественного благосостояния, уважения к труду и защиту прав трудящихся. Разумеется, все это было подчинено задачам «отвоевания Земли Израиля», но ни религиозные, ни светские противники социалистического сионизма в немалой степени вдохновленные идеями итальянского фашизма не могли предложить ничего лучшего. 

Революции, как известно, заканчиваются вместе с поколением революционеров. Порожденные сионизмом революционные формы организации еврейской жизни сионизма – коммуны-киббуцы, сельскохозяйственные кооперативы-мошавы, рабочие артели, колонии в духе А. Л. Гордона, религиозные кибуцы, исповедовавшие принципы сочетания Торы и труда не выдержали испытания временем. Зато подавленная раньше традиционная местечковая форма организации еврейской жизни постепенно стала ведущей. Израиль сегодня во многом повторяет старое еврейское местечко, правда, во многом американизированное, и уже не восточноевропейское, а арабское. Географический фактор никому не удавалось отменить, и Израиль все больше и больше во всем напоминает своих соседей. Странный в Западном мире конституциональный еврейский характер государства вполне уместен на Ближнем Востоке, где «исламский» и «арабский» привычно включают в название государства. 

Удержание оккупированных в результате Шестидневной войны территорий на долгие 40 лет стало главным, почти единственным проектом Еврейского государства, отодвинуло и потом совсем задавило все остальные начинания сионизма. В прошлые времена абсорбция миллионной эмиграции из бывшего СССР обязательно стала бы первостепенным национальным проектом. Нельзя идеализировать абсорбцию других волн эмиграции, однако, они не были отданы стихиям «свободного» рынка. Эксплуатация русскоязычных иммигрантов обогатила в Израиле многих, но в национальном масштабе разбазаривания интеллектуального потенциала эмиграции из бывшего СССР нанесло огромный ущерб национальной экономике страны. 

Экономический расцвет, развитие инфрастуктуры, социальные сдвиги и небывалый с 1960 годов всплеск оптимизма в короткий период мирного процесса 1992-1996 годов показал, как могла бы выглядеть жизнь в Израиле, не будь все ресурсы кинуты на милитаризацию и безнадежное дело создания «великого» Израиля «в границах обетования». Лишь сейчас, израильское общество постепенно избавляется от иллюзий и приходит к пониманию, что Великий Израиль в библейских границах не имеет шанса сохранить себя еврейским демократическим государством. На горизонте замаячила угроза заведомо нежизнеспособного «демократического нееврейского Израиля». Победа мессианских националистов, предлагающих вместо демократии «божью» или национальную волю, себя в качестве пророков, а теократическое государственное устройство в виде апартеида, основанного на двухтысячелетних родоплеменных принципах времен Иудейского царства может лишь отодвинуть неизбежный конец еврейской гегемонии в «библейских границах» и еще больше усилить местечковые элементы израильской жизни. 

Десятилетия оккупации и подавления палестинского народа способствовали международной изоляции Израиля, созданию атмосферы «осажденной крепости» и укреплению местечковых тенденций в жизни Израиля. Ликвидация национальных проектов, социальная незащищенность, личная безопасности граждан приводят к массовой эмиграции из Израиля. Сегодня за границами Израиля по разным подсчетам живет от одного до двух миллионов израильтян и их детей. Уезжают, естественно молодые и сильные, потому, что слабым сегодня нечего делать в негостеприимном глобализированном мире. Израиля покидают в основном, метро-евреи. В точности, как когда-то местечко. Главной причиной эмиграции из Израиля, как и любой эмиграции – невозможность реализовать себя дома.

Государство Израиль в самом начале своего существования вступило в войну с арабским населением и соседними странами и победило в этой войне. Создание Еврейского Государства в Палестине сопровождалось палестинской катастрофой – Накбой. Причины арабского поражения и катастрофы, приведшей к трансферу большинства арабов (массовому бегству и депортации) до сих пор вызывают споры в Израиле и в палестинском обществе. Израиль нарушил решение ООН о разделе Палестины, как нарушли его другие арабские страны, тоже оккупировавшие часть Палестины. Бесспорно, что и палестинские арабы тоже не воевали за то, чтоб выполнить резолюцию ООН о разделе Палестины на еврейское и арабское государство. Распад империй в результате двух мировых войн породил во всем мире рост национализма и создание национальных государств, неизменно сопровождавшихся цепью больших и малых геноцидов. Только 1948-1949 годах, одновременно с Накбой, в Восточной Европе было изгнано из своих домов 12-14 миллионов немцев, 5 миллионов итальянцев, около полумиллиона венгров и украинцев, сотни тысяч эстонцев, латышей и литовцев. В том же 1948 году, провозглашение Индии и Пакистана привело к депортации 20 миллионов человек, сопровождавшееся страшными человеческими жертвами. Проблема палестинских беженцев не родилась в результате Шестидневной войны, но она стала мировой проблемой и мир стал обращать на нее внимание, когда миллионы палестинцев оказались под израильской властью и стали объектом подавления. Более того, оккупация породила движение вооруженное палестинского сопротивления, которое сумело поставить палестинскую проблему в центр мировой политики.

Долголетняя оккупация и подавление другого народа, отказ меньшинству в праве на самоопределение чужда Западной цивилизации, но обычна на Ближнем Востоке. Марокко оккупирует Западную Сахару. Турция, Ирак и Иран жестоко подавляли требования самоопределения курдов, азербайджанцев, туркмен и других меньшинств. Из Алжира и Ливии после обретения независимости были изгнаны миллионы европейцев, поколениями жившие в этих странах. Ирак, Марокко и Судан, проводили политику выдавливания коренного населения и создание колонизаторского поселенчества. Их методы и масштабы куда более жестокие и геноцидальные, чем у Израиля. Происходящее в суданском Дарфуре ООН называет геноцидом и самой страшной гуманитарной катастрофой настоящего времени. История знает куда более жестокие методы подавления протеста населения, чем применяет Израиль. Садам Хусейн в Ираке травил газом целые деревни. ТО же делала египетская армия в Йемене. Во время выступления мусульманских братьев в Хаме в 1982 году, в течение нескольких дней по приказу президента Асада было уничтожено 20 тысяч человек. Продолжение оккупации включает Израиль в этот позорный список.

Если оккупация имеет столь негативные последствия, то почему она продолжалась сорок лет, и почему не кончается немедленно? Только ли благодаря мессианским утопическим настроениям, которые в Израиле называют правым мировоззрением? Может быть потому, что еврейские поселенцы на территориях держат за горло всю страну и весь политический истеблишмент? Эвакуация поселений из Ямита в 1981 году и из сектора Газы в 2005 показали, что поселенцы обладают очень ограниченными возможностями повлиять на действия власти и не пользуются поддержкой большинства населения. Правый лагерь в Израиле далек от единства, а ультре-правые экстремисты больше всего напоминают хасидские секты из еврейских местечек. Оставшись без местечка, они едины лишь в том, что желают участи Амалека всем остальным, а самое главное – друг другу. Оккупация, и порождаемый ею израильско-палестинский конфликт помогали отвлечь общественное внимание от форсированной трансформации израильского общества из социал-демократической европейской модели в американизированное общество, отдающее дела стихии свободного рынка. Если оккупация продолжалась столь долго, то лишь потому, что была нужна для прикрытия приватизации общественного достояния в пользу приближенных к власти элит.

Американские модели, как известно, эффективно работают только в Америке. Американизация Израиля углубила социальную пропасть между богатыми и бедными, способствовала размыванию среднего класса, падению социальной мобильности и породила невиданную ранее коррупцию. Первый, революционной период создания Государства Израиль отличался очень невысоким уровнем коррупции. По данным Международного Валютного Фонда за период с 1948 года до 1990 г. в Израиль, так или иначе, было инвестировано около 150 миллиардов долларов. Отдача была весьма высока, в отличие, например России или Нигерии, где международные инвестиции были разворованы. Критики справедливо замечают, что показатели коррупции в Израиле все больше напоминают его арабских соседей, чем западное общество. Однако есть более близкая и аутентичная модель. Тотальная коррупция была глубоко внедрена в жизнь еврейского местечка. В местечках заправляли не ученые раввины, а местные воротилы, делавшие огромные состояния на откупе у антисемитских властей права взымать специальные еврейские налоги со своих единоверцев за кошерное мясо или свечной сбор за каждую свечку, которую евреи зажигали в субботу. 

В 2004 году отчет престижного Института определения еврейской политики подписанный бывшим заместителем государственного секретаря США Деннисом Россом заявлял, что «при определении политики израильские правительства не считаются с интересами еврейских общин в мире может нанести вред». Опрос, проведенный институтом в 2007 году показывает падение интереса к Израилю среди евреев США. Лишь 48% тех, кому меньше 35 лет, сказали, что уничтожение Израиля стало бы для них личной трагедией. Лишь 54% в этой группе «положительно относятся к идее Еврейского государства». В старшем поколении ответы были соответственно 77 и 81%. Большинство евреев считает иудаизм просто религией, а не этнической принадлежностью, лишь треть участвует в какой либо организованной еврейской деятельности.

Истерлись старые приемы раздувания опасности самому существованию Израиля. Перестали работать картинки осажденной крепости, «окруженного со всех сторон врагами маленького Израиля» с пропагандистских брошюрок, где на улицах только то и происходит, что террористы взрывают автобусы и убивают людей. Картина маленького, истекающего кровью еврейского государства как то не вязались с самой сильной армией на Ближнем Востоке, вооруженного ядерным оружием и способным сокрушить вооруженные силы всех своих соседей. Эскалация насилия приводил к утрате веры в правоту израильской стороны. Раздувание военной истерии вокруг иранской ядерной угрозы вряд ли напугали иранцев. В отличие от желающих видеть немедленный результат любых своих действий, иранцы рассчитывают несколько ходов вперед. Не надо забывать, что в Иране изобрели шахматы. Нагнетание страстей вокруг иранской угрозы вряд ли убедило мировое общественное мнение в необходимости атаковать Иран. Зато они напугали нас самих. Тот же Институт определения еврейской политики на последней сессии в Иерусалиме в сентябре 2007 года обсуждал вопрос о том, насколько Израиль может гарантировать будущее еврейского народа. «Пока мы считали главной нашей проблемой потерю еврейской идентификации, то Израиль находился в центре решения проблемы, - сказал на сессии видный израильский демограф Серджио делла Пергола, - Однако, если существование Израиля оказывается под угрозой, то он естественно теряет свое центральное место в еврейских заботах». 

Мой 85-летний папа Борис Дорфман – воспитанник сионистского движения Гордония, долголетний активист еврейского движения, всю жизнь болевший за Израиль, за еврейский народ и сумевший передать нам, его детям горячую любовь к своему народу. Узнав о том, что от сионизма отказался Авром Бург, бывший председатель Еврейского агентства, преемник основателя сионизма и предвестника Еврейского государства Теодора Герцля, мой папа загрустил.

«Так что же? Конец? – спросил мой папа, - Наша бабушка Молка зря боролась, наш дедушка зря сгинул в сталинских лагерях за сионизм?» Моя бабушка Молка Дорфман отдавала сионистскому движению все силы и была арестована НКВД в 1940 году, после того, как по пакту Риббентропа-Молотова Красная Армия заняла ее родной города. 

Моя прабабушка со стороны мамы прибыла с своими маленькими детьми в порт Яффа на легендарном пароходе «Руслан» в 1918 году. Самый младший родился на корабле. Муж моей прабабушки был виноделом еще в Бессарабии, и он стал одним из зачинателей виноделия на Земле Израиля. Это была семья Бен-Нафтали, известная среди первопоселенцев. Лишь старшая дочь Рахиль, впоследствии моя вторая бабушка, осталась в охваченной Гражданской войной Украине вместе со своей бабушкой и в Израиль смогла приехать лишь в 1971 году. Для них, как и для меня – Израиль был миссией – «строить страну, чтоб построить себя», а сионизм – освобождением, а не синонимом израильского национализма. 

Помню, как я пересекал советскую границу, как приехал в Вену. Мы вышли из поезда. Я стоял на перроне со своими двумя чемоданами, составлявшими весь мой багаж, уставший, не спавший двух ночей, после длинных проводов, прощаний, таможенных проверок и переездов. 

Сначала представители Еврейского агентства выкликнули из толпы тех, кто хотел в Израиль. Вышло несколько человек, в основном старики да странная молодая пара с девочкой, страдающей болезнью Дауна. Израильтяне несколько раз кинули на меня беглый, незаинтересованный взгляд, быстро усадили всех в огромный автобус и уехали, оставив меня в толпе тех, кто ехали в Америку. После израильтян появились представители Джойта, занимавшегося теми, кто выехав по израильской визе, в Израиль не ехали. Народ дружно направился к ним... а я остался стоять на месте. Перрон опустел, а я все стоял. Ко мне подошли два здоровенных австрийских полицейских со странными короткими автоматами. Позже я узнал, что это знаменитые израильские «Узи». Полицейские в зеленых мундирах, напомнившие мне в тот момент немцев из фильмов «про войну» что-то говорили мне по-немецки. Я никак не мог выдавить осмысленной фразы. В голове перепутались все плохо выученные языки, но я нашелся: «Их бин юде». Они все поняли и стали вызывать кого-то в свои «воки-токи». Приехали израильтяне и повезли прямо в аэропорт, на самолет. Уже через несколько часов я под звуки «Эвену шалом алейхем» приземлился в Тель-Авиве. 

Я прожил в Израиле большую часть своей жизни, прошел все войны и отдал этой земле частицу себя, с гордостью ношу израильский паспорт и считаю Израиль своим домом. Но я люблю и то, что в Израиле презирают. Я люблю звуки еврейского языка – идиша, люблю не популярную в Израиле клезмерскую музыку моих предков, неунывающий, парадоксальный, далеко не любой вкус острый еврейский юмор, часто направленный на самих себя. В Израиле его принято считать юмором гетто, а звуки идиша вызывают в ивритской кпомании истерические смешки. Я принадлежу к советскому еврейству – самобытной еврейской общине, сформировавшейся в ХХ веке и внесшему огромный и самобытный вклад в общую культуру евреев. В Израиле мы считаемся евреями третьего сорта, после выходцев из исламских стран, а то и после израильских арабов. Я люблю и ценю элементы арабской культуры, с которой мне посчастливилось познакомиться. Я люблю и многие нееврейские вещи, хотя мне интересно писать на еврейские темы. Сионизм помог моему освобождению, освобождению современного, свободомыслящего еврея. 

Сионизм победил, подавил и вытеснил все альтернативы из мейнстрима еврейской жизни, и следовательно должен взять ответственность за еврейский народ и его будущее. Сионизм продолжает звать к выходу из обанкротившегося местечка, к освобождение еврея, зовет быть народом, как другие народы, человеком среди других людей. На идише говорят, что быть евреем это в первую очередь быть а мэнч, хорошим человеком. 

Если свободу быть евреем в Израиле попытаются заменить «вынужденной необходимостью» жить в местечке, в непомерно разросшейся Касриловке, даже вооруженной ядерным оружием, то все больше и больше искренних и преданных еврейскому народу сионистов будут задавать вопрос, который поставил Лев Гринберг. И все больше людей будет с подозрением смотреть на тех, кто утверждает, что быть сионистом – обязательно значит поддерживать еврейское государство на Ближнем Востоке.