Дональд Рамсфелд прибыл в рабочий кабинет Сергея Иванова около девяти утра. Переговоры прошли в закрытом режиме и продлились около двух часов. В официальном анонсе Минобороны было заявлено, что министры намерены обсудить, во-первых, «широкий круг вопросов международной безопасности в контексте проводимой США антитеррористической операции в Афганистане», во-вторых, «вопросы стратегической стабильности, связанные с проблематикой Договора по ПРО от 1972 года и стратегических наступательных вооружений». Коммюнике Пентагона содержало еще более размытые формулировки – «предполагается обсудить целый ряд вопросов».

«Российско-американские отношения в области безопасности и контакты на различных уровнях значительно возросли, – заявил Иванов по окончании встречи с Рамсфелдом. – В последнее время возросло взаимодействие между нашими странами в сфере борьбы с терроризмом… Я думаю, что это может послужить хорошей основой для переговоров президентов России и США в Вашингтоне 12-15 ноября».

«Взаимодействие между силовыми структурами – очень важный аспект сотрудничества, поскольку создает необходимую атмосферу доверия между двумя странами, – приветствовал главу Пентагона в Кремле Владимир Путин. – Российско-американский диалог развивается, как мы и планировали, во всех направлениях, в том числе и во взаимодействии между силовыми структурами».

За этими протокольными фразами не видно главной сенсации, сопутствующей визиту Рамсфелда. Подлетая к Москве, он заявил сопровождающим его в самолете журналистам, что США рассчитывают создать систему национальной противоракетной обороны (НПРО), не выходя за рамки договора по ПРО от 1972 года. «Мы развернем систему противоракетной обороны при сохранении договора»,– сообщил Рамсфелд, не объясняя при этом, как это можно сделать.

Чего-то подобного от Вашингтона ждали. Позиция Москвы в антитеррористической кампании США и закрытие станции электронного слежения на Кубе должны были быть оценены и компенсированы встречными жестами доброй воли. Таким жестом американские журналисты назвали перенос испытаний системы НПРО (означающей автоматический выход из договора 1972 года) на срок после переговоров Путина и Буша. Однако глава Пентагона Рамсфелд попросил не связывать отсрочку с визитом российского президента. Два дня назад Washington Post со ссылкой на источники в Белом доме предположила другой сценарий компромисса: «Россия дает согласие на проведение испытаний НПРО, однако в соглашении, которое будет подписано на этот счет на ранчо Буша, будет записано, что в остальном американцы отказываются от денонсации договора 1972 года».

Пока еще трудно понять, как можно, нарушая договор, его сохранять. Видимо, речь идет о неком расширении его параметров или расширенном их толковании. В принципе, переставив слова в другом порядке, об этом заявил в самолете и сам Рамсфелд. В таком случае вполне вероятным выглядит и второй пункт компромисса, описанный Washington Post.

На переговорах в США Путин и Буш договорятся о взаимном сокращении ядерных арсеналов до рекордно низкого уровня – с 6 тысяч боезарядов до 2 тысяч. Для России это вынужденный шаг, так как у нее нет средств на содержание такого количества ядерного оружия, а со стороны Вашингтона это будет уступкой.

Если Рамсфелд действительно обсуждал сегодня с Путиным и Ивановым эти два варианта урегулирования российско-американских противоречий, он не мог не поставить Москве новые условия. Действительно, его визит в Москву выглядит слишком молниеносным. Уже во второй половине дня он летит в Таджикистан, а оттуда в Узбекистан, Пакистан и Индию. Посещение первых двух стран пройдет успешнее, если заручиться поддержкой России, чьи позиции в Средней Азии Соединенные Штаты не могут недооценивать.