Как показывает китайский индекс ценных бумаг CSI 300, с 16 октября фондовый рынок Китая упал на 18%, и это после двухлетнего периода роста на 535%, продолжавшегося с 1 января 2006. Темпы экономического роста Китая сегодня превышают 11%, и крупные инвесторы уверены в том, что в будущем ситуация не изменится. В то же время китайские валютные резервы разрослись до 1,4 триллиона долларов США и на сегодняшний момент они являются крупнейшими в мире.

В последнее десятилетие медвежья политика по отношению к Китаю была нормой, однако она не привела ни к чему хорошему. Вот только один пример несправедливости. В апреле 2005 легендарный интернет-аналитик, Генри Блоджет, писал в "Slate": "Вы, наверное, мечтали, что сделаете состояние на китайских акциях. Мечтайте дальше? в итоге поймете, что больше получили бы, продавая страховки в Толедо". Это было за шесть месяцев до взлета китайского рынка, и если тогда кто-нибудь увеличил свои вложения в пять раз, продавая страховки в Толедо, то я не встречал такого человека. Для понимания причин грядущего кризиса полезно будет присмотреться к деятельности Китайской инвестиционной корпорации, - суверенного стабилизационного фонда, который был учрежден в сентябре правительством Китая и размер которого составляет 200 миллиардов долларов США. Это огромная сумма, при нынешних ценах на эти деньги можно купить чуть ли не целых три ведущих американских корпорации (в числе которых ExxonMobil, General Electric, Microsoft и еще четыре или пять, в том числе Google). Почти два месяца назад в Китае много говорилось о могуществе государственного стаб. фонда, а сегодня Китайская инвестиционная корпорация выходит на рынок, где ее ждут, затаив дыхание.

Ну, да хватит об этом. Треть портфеля Китайской инвестиционной корпорации планируется вложить в Инвестиционную компанию Центральный Худзин, которая занимается выкупом просроченных ссуд у китайских банков, еще одна треть пойдет на рекапитализацию Китайского сельскохозяйственного банка и Китайского банка развития в рамках их подготовки к приватизации. В мае около 3 миллиардов долларов было вложено в частный инвестиционный фонд Blackstone, с помощью которого, Китай, возможно, приобрел полезные политические связи, однако теперь эти вложения уже обесценились и стоят 2 миллиарда долларов. Оставшаяся часть инвестируется с большой осторожностью, в основном вложения делаются в казначейские облигации США, стоимость которых в юанях тоже продолжает падать. Неудачная инвестиционная стратегия Инвестиционной корпорации отражает основной недостаток китайской экономики - отсутствие рациональной системы размещения капитала. Более десяти лет государственные компании страны терпели убытки и держались благодаря поддержке со стороны банковской системы. С 2004 г. к убыточным государственным компаниям присоединились муниципальные корпорации, которые, в попытке стать вторым Шанхаем, возводили огромные, дорогостоящие и малоприбыльные офисные здания. Убытки не приводили к банкротству этих организаций, так как дефицит денежных средств покрывался банками Китая. В результате, по приблизительной и впоследствии отозванной оценке компании Ernst & Young к маю 2006 г. в распоряжении китайских банков находились просроченные ссуды на общую сумму 911 миллиардов долларов США. Сейчас эта сумма наверняка уже достигла 1,2 - 1,3 триллиона.

Вышеперечисленные причины объясняют, почему Китайская инвестиционная корпорация придерживается довольно-таки мирной стратегии на международном рынке. Фактически, все 1,4 триллиона долларов резерва потребуются Китаю, чтобы поддержать банковскую систему, когда начнется неизбежный кризис ликвидности. Если банкам суждено выжить, за Китайской инвестиционной корпорацией последуют еще шесть суверенных фондов благосостояния такого же размера, каждый из которых должен будет забыть о покупке Exxon или Google и вкладывать деньги во внутреннюю экономику, чтобы залатать открывшиеся в ней бреши. Проблема субстандартных ипотечных кредитов на 1 триллион долларов выбила из колеи даже американский рынок капитала, который держится в сознании только благодаря ФРС. Поскольку размер китайской экономики приблизительно равен одной пятой части экономики США, проблема просроченных ссуд, с которой столкнулась китайская банковская система, в реальном выражении примерно в пять раз превышает аналогичную проблему США, иными словами, составляет примерно 40% американского внутреннего валового продукта. Мы уже имели возможность познакомиться с таким сценарием. После 1990 сумма просроченных ссуд японской банковской системы достигла примерно 1 триллиона долларов США, то есть около 30% японского ВВП. В итоге пузырь 1980-х лопнул, а период, когда экономический рост был или слишком слабым или отсутствовал совсем, продолжался около десяти лет. Возможно, власти Японии углубили проблему, отказавшись решать проблему просроченных ссуд и увеличив количество государственных облигаций с целью профинансировать бесперспективные кейнсианские схемы государственных расходов.

Тем не менее, нельзя быть уверенным в том, что китайские власти, столкнувшись с этой проблемой, найдут ей более удачное решение. В конце концов, одна из альтернативных стратегий, испытанная Гербертом Гувером и Федеральным Резервом в 1930-32 гг., оказалась намного хуже. Внутренний валовой продукт США на душу населения в 1940 г. был не выше, чем в 1929 г., как и в случае с Японией, но со временем он снизился на целых 28% и восстанавливался очень медленно. Если Китаю придется выбирать между десятилетним застоем, как в Японии с 1990 по 2003 г., и десятилетним экономическим кризисом, как в США с 1929 по 1940, он предпочтет японский сценарий и будет прав. Однако у Китая может не оказаться выбора. Одним из факторов, которые помогли Японии выйти из кризиса 1990-х, был устойчивый быстрый рост американской и мировой экономик. Следовательно, развитые отрасли японского экспорта пусть медленно, но продолжали расти, и тянули за собой экономику в целом. Однако Китаю трудно будет последовать этому примеру, так как следующее десятилетие едва ли ознаменуется сильным ростом мировой экономики. Наоборот. Из-за кризиса на рынке жилья Соединенные Штаты обречены на замедленный рост, который продлится, по крайней мере, несколько лет, Великобритания находится в похожей ситуации, так что даже относительно здоровых темпов роста возрождающихся экономик Германии и Японии может не хватить, чтобы китайский экспорт продолжал экспансию.

В таком случае у Китая есть два выхода. Он может позволить банкам самим разбираться с проблемой безнадежных долгов и обречь внутреннюю экономику на десятилетие замедленного развития и очень жестких кредитных требований (большие бюджетные сбережения Китая облегчили бы решение этой проблемы, однако они заперты в банках, как в ловушке, поскольку правительство Китая запрещает гражданам делать инвестиции за рубежом). С другой стороны, Китай может вложить определенную сумму своих валютных резервов в свою банковскую систему, чтобы она смогла компенсировать безнадежные долги. Это позволило бы китайской экономике продолжать рост за счет опустошительно высокой инфляции, причиной которой стали бы дополнительные денежные вливания в систему (100 миллиардов долларов плюс первоначальные размещения акций Банка Китая на рынке в 2006-07 гг., которые были вложены в экономику страны, уже ухудшили ситуацию с инфляцией, а 130 миллиардов долларов Китайской инвестиционной корпорации, несомненно, сделают проблему еще более серьезной).

Нам уже известны примеры стран с низкими темпами экономического роста, высоким уровнем неравенства (как сейчас в Китае) и постоянно высокой инфляцией. Это страны Латинской Америки. Коррумпированность властей в Китае так же велика, как и в Латинской Америке, его правительству не хватает реального понимания свободного рынка, а группы с особыми интересами получают все больше влияния, поэтому возможно, что в течение последующих десятилетий Китай будет следовать модели роста Латинской Америки, где крошечная группа избранных наживается за счет бесправного большинства. Для китайского народа это стало бы наихудшим из возможных путей, однако в таком варианте развития событий нет ничего невозможного. Рассматривая текущий кризис рынка США, многие обозреватели утешают себя тем, что сегодня в мире существует не один двигатель роста, и что Китай, население которого в четыре раза превышает население Соединенных Штатов, благодаря высоким темпам развития сможет вытягивать мировую экономику достаточно долго, даже если в США наступит застой. Однако по Китаю неизбежно ударят последствия эпохи мыльных пузырей в сфере кредитования и акционерного капитала, в течение которой буйно расцвели практики, которым не должно быть места на правильно организованном свободном рынке, поэтому, возможно, не за горами то время, когда из строя выйдут оба основных двигателя экономического роста последнего десятилетия. В таких условиях рост будет по-настоящему медленным, а инфляция - высокой, так как миру уже приходится бороться с последствиями избытка дешевых денег, которые отравили экономику.

Проблема масштабных экономических кризисов состоит в том, что они провоцируют глупые политические реакции. Скорее всего, если в Соединенных Штатах наступит экономический спад, он приведет к восстановлению политики протекционизма и уходу из мировой торговли. В глазах избирателей этот спад будет причиной потери миллионов хорошо оплачиваемых рабочих мест и отсутствия положительных изменений в уровне жизни большинства населения. Япония, к счастью, смогла сохранить политическую стабильность во время десятилетнего кризиса, и в конце концов в стране нашелся политик, Дзъюнитиро Коизуми, который смог привести ее к новому экономическому росту. Нет никаких гарантий, что в Китае население, чьи жизненные условия неожиданно перестанут улучшаться, не обратится к яростному национализму и/или не снизит производительность труда. Поскольку Китай не является и вряд ли станет демократическим государством, его власти вполне могут среагировать на кризис так же, как Владимир Путин - на хаос в России конца 1990-х, то есть ввести еще более драконовские меры и пуститься на побед во внешней политике, чтобы занять неудовлетворенную жизнью молодежь и отвлечь внимание общественности от проблемы бедности. Для Запада это тоже может обернуться намного более печальными последствиями, чем простой экономический кризис. Медведи, уставшие от хаоса на финансовых рынках США, могут развлечь себя наблюдением за ситуацией в Китае. У грядущего мирового кризиса будет не один источник.