Кристина Штирбу

Как хорошо, что в Молдове есть люди, своим трудом и талантом прославившиеся на весь мир. Как хорошо, что в Молдове есть Михаил Мунтяну.

Знаменитый молдавский тенор, солист Государственного академического театра оперы и балета, профессор и заведующий кафедрой Академии Музыки, Театра и Изобразительных Искусств РМ, Народный артист СССР, Народный артист Республики Молдова, кавалер "Ордена Республики"… Allfun представляет Михаила Мунтяну.

Я родился в деревне Крива. Родился, как сказал Григорий Виеру, "из большой любви". У меня была очень красивая мама. Отец для того, чтобы на ней жениться, подговорил батюшку, чтоб их обвенчали, когда ей еще не было 16-ти. Он боялся, что она могла достаться кому-то другому.

Так получилось, что моя мама заболела, и когда мне исполнилось 9 лет, она умерла. Ей было 30. Меня очень любила моя бабушка. Она была точно такой, какой описывает свою няню Пушкин. До 9-ти помню детство счастливым и теплым…

Вдвоем с отцом нам было тяжело жить. И через год он женился. Мачеха была хорошей женщиной, но я ей был чужим. Особенно после того, как у нее родился свой сын.

Помню, что пел везде и всегда. Пел в школе, пел в художественной самодеятельности, в сельском клубе, участвовал в различных олимпиадах.

Мой отец тоже хорошо пел. Он всегда был центром всех праздников, этаким заводилой. У него я и выучил первые молдавские романсы.

Когда закончил десятилетку, встал вопрос о моей дальнейшей учебе. Мачеха говорила: "Будь кем хочешь, только не артистом. Артист – это несерьезно". А я был послушным и поехал поступать в университет.

В Кишиневе к тому времени я никогда не был. Мне дали адрес друзей родителей. Они-то мне и посоветовали попробовать поступить в консерваторию, раз уж голос хороший.

В консерваторию пошел поступать в шутку. Все перед экзаменами волновались, а мне было все равно. Думал, не поступлю сюда - пойду в университет. Я спел две молдавские песни. Подбирал по сложности. Прошел три тура и поступил.

Начал учиться у знаменитого тогда певца Сергея Дмитриевича Осколкова. Проучился два года подготовительных, и настолько успешно, что меня на первый курс перевели автоматически. А со второго курса меня забрали в армию, на флот…

Когда вернулся в консерваторию, мой профессор уехал в Минск. Но не зря говорят - все, что ни делается, делается к лучшему. В Кишинев приехал очень талантливый певец из Одессы - Николай Николаевич Дидученко. И несмотря на то, что в Одессе он был ведущим солистом оперного театра, я попросился к нему в класс. Стали заниматься. Я тогда был баритоном, он меня перевел на тенора. В 71-м окончил консерваторию, и меня взяли в молдавский оперный театр.

Первая партия – старый Фауст в опере Гуно "Фауст". Через полгода спел первую большую партию Каварадосси в опере "Тоска". Это был успех. Меня приняли в театр с зарплатой в 90 рублей, после этой партии назначили зарплату в 130 рублей. Я был счастливый, мне казалось, что это очень большие деньги.

Потом пел Ленского в "Евгении Онегине". Потом Альфредо в "Травиате", Гвотемона в опере "Иоланта" Чайковского и многое другое. Очень быстро - через три четыре года, я стал заслуженным артистом молдавской ССР.

Конечно, была мечта поехать в Ла Скалу. Три раза я ездил в Москву на прослушивание. Тогда Москва слушала всех претендующих певцов со всего Советского Союза. Когда поехал третий раз, из 68 претендентов выбрали четверых. Среди них оказался и я. Я был счастлив. Там у меня была потрясающая учительница Джина Чини, великая певица. Она влюбилась в меня и в мой голос. Я ей напоминал какого-то певца, которого она любила в молодости. Мне было 30, ей было 72, и было смешная ситуация, когда она говорила "ты уедешь, и я буду все время плакать"…

Италия очень много дала мне не только в профессиональном, но и в духовном плане. Италия – это кладезь искусства. Я облазил всю страну, был во всех музеях.

Как-то прогуливаясь по улицам, зашел в церковь Санта Мария. А там – "Тайная Вечеря" Леонардо да Винчи. Я зашел и два часа сидел как вкопанный. Необъяснимая аура, которая исходит от настоящего шедевра, это не выдумка, это правда.

В Кишинев вернулся окрыленным и уверенным. Искусство требует уверенности.

Наверное, я очень сильно хотел чего-то добиться. Я много работал. На первый взгляд, пение – это не сложно. Когда отец первый раз услышал оперу "Чио Чио Сан", он пришел за кулисы и говорит: "Тяжелая у тебя работа". "В чем?" - спрашиваю я. "Как ты все это запоминаешь?"…

Я выучивал тяжелые партии. Партия за партией. Для того, чтобы в жизни чего-то добиться надо много работать. Талант – это 10 процентов, остальные 90 – это работа. Потому что любой человек талантлив. Но для выявления таланта нужен постоянный труд.

Потом начались гастроли. Гастролировал как с театром, так и сам. Объездил весь Советский Союз - от Владивостока до западных границ. Все европейские страны. Америку и даже Филиппины. Легче сказать, где я не был, чем, где я был.

Когда была серия концертов по Соединенным Штатам, ночью в гостиницу пришел человек и сказал, что если я останусь, в течение года из меня сделают миллионера. Но, воспитанный в патриотизме, я отказался.

Я – очень домашний. Мне всегда нравится возвращаться домой. Меня манит родина, где я родился и вырос.

Сейчас моментами сомневаюсь, поступил ли я правильно. У нас искусство, к сожалению, как золушка – очень плохо оплачивается.

Зато у нас дают звания, что придает немного величия. Это звучит. Как говорит Кобзон, СССР развалился, звания остались.

Бог и родители наградили меня таким качеством, как умение делиться. Я люблю делиться тем, что умею, тем, что знаю. Эта черта присутствует и в моем творчестве. Когда выходишь на сцену – зал темный, а ты весь в свете… Такое ощущение, что находишься перед раскрытой пастью льва, который сейчас тебя поглотит.

Аплодисменты – это эхо того, что мы делаем. Мы дарим залу искусство, зал нам аплодирует.

У наших людей присутствует какая-то лень. Они не любят классику, потому что классическая музыка заставляет думать. Говорят, что не идут в оперу, потому что не понимают ее. Это самая большая ошибка. Искусство понимать не надо. Это как любовь. Нельзя сказать, за что ты любишь человека. Это необъяснимо. Человек тебе нравится, и ты не думаешь ни о чем. Так же в искусстве. Нравится вам эта музыка и все. Искусство – это выше понимания, это чувства. А чувства – высший человеческий пилотаж.

Я – сторонник вечного. Я не могу себе представить, что цивилизация могла бы прожить без Шекспира, без Льва Толстого, без Пушкина, без Еминеску, без Ионеско, Моцарта, Баха, Чайковского… Это вечно. Это те столпы, на которых держится мир. Без культуры мы должны снова залезть на дерево.

Если обратить внимание на то, что высечено на бюсте Йорги, что у центрального парка, то там можно увидеть гениальную фразу: "Народ без знамени культуры превращается в быдло".

Культура воспитывает. Я не верю, что человек, который выходит из церкви может кого-то убить. Или человек, который выходит из театра, может сделать что-то глупое.

Люблю преподавать. У меня в классе всегда свободная атмосфера, потому что человек не может петь, когда он напряжен. Не переходя на "ты", и преподаватель и студенты должны быть расположены друг к другу, суметь раскрепоститься, расслабиться.

Я поймал себя на мысли, что с тех пор, как начал учить студентов, я стал лучше петь. В процессе, когда я их учу "как не надо", это откладывается и у меня. Стремятся петь "как надо" и студенты, и я.

Нельзя путать актера с артистом. Актер – это актер. А артист от слова "арт" – это искусство быть. Искусство быть журналистом, искусство быть учителем, президентом, врачом. Поэтому, когда меня называют артистом, мне делают большой комплимент.