Янина Птак

— Неважно выглядишь, Рене. Может, тряхнешь стариной и наберешь парочку килограммов? Я уже успел соскучиться по нашей мисс Джонс, — в голосе ее менеджера Джона Керрабино, несмотря на шутливый тон, звучало явное беспокойство. Давно он не видел ее такой изможденной. Торчащие ключицы, тощие ноги, болезненная худоба. Рене ответила ему испепеляющим взглядом. Ну сколько можно? Послушать голливудских сплетников, так она уже давно превратилась в анорексичку. По ней лучше греметь костями, чем ощущать по всему телу эти отвратительные жирные складки и носить трусы размером с парашют. Бррр…

— Суд аннулировал мой брак, — глухо сказала она. — Готовься: завтра с утра журналисты оборвут все телефоны. Я была замужем 128 дней! Маловато даже для Голливуда, ты не находишь?

Брак на скорую руку

Рене распахнула окно и жадно вдохнула теплый калифорнийский воздух. Смешала любимую «Маргариту», притащила с дивана подушку и устроилась на широком подоконнике. Смотреть на ночное небо. Перебирать воспоминания в надежде найти ответ: почему ей так не везет в личной жизни? Почему на этот раз все опять закончилось так же, как всегда? Любимое занятие всех одиночек, — усмехнулась она про себя. А ведь как здорово все начиналось! Хотя сразу стоило догадаться, что из их скоропалительного брака вряд ли получится что-то путное. Трудно узнать человека за четыре месяца знакомства…

Кантри-певец Кенни Чесни купался в славе, наслаждался вниманием поклонниц и девять месяцев в году колесил по миру с концертами. Он слишком любил свой образ жизни, чтобы пожертвовать им ради брака. А Рене хотелось большего. Уютного гнездышка и тихих вечеров у камина. Совместных походов в кино и велосипедных прогулок. И чтобы Кенни постоянно был рядом…

У них не было медового месяца: «Малыш, мой тур в самом разгаре. Я не хочу отменять концерты!» Свадебная церемония на одном из Виргинских островов заняла всего 15 минут. Даже предложение ей пришлось сделать самой.
— Я тут представил, какой могла бы быть идеальная свадьба. Жених и невеста босиком на берегу океана клянутся любить друг друга вечно. Красиво?
— Просто назови дату и место. Я буду там. Зачем ждать, ведь я так сильно тебя люблю? – выпалила в ответ Рене.
Она с самого начала была инициатором их отношений. Сама сделала первый шаг и дала ему свой номер телефона. Сама пригласила его на свидание. А однажды тайком от всех прилетела во Флориду, где Чесни давал сольный концерт, чтобы в конце выступления выйти на сцену и преподнести ему любимый коктейль «Маргарита». Но оказалось, что у их миров нет точек соприкосновения.

За 36 лет своей жизни Рене привыкла сама принимать решения. А Кенни считал, что может на правах мужа вмешиваться во все ее дела. Он морщил нос при виде ее нарядов, советовал сменить круг общения и ворчал, что она тратит деньги на всякую ерунду вроде антиквариата. Рене ненавидела его многочисленных поклонниц, задыхалась от ревности и отчаянно надеялась получать от него новые подтверждения любви.

Трещина в их отношениях с каждым днем становилась все шире. В Голливуде поползли слухи о грядущем разрыве. Рене фальшиво улыбалась на светских раутах, куда ходила в гордом одиночестве, и бодро врала, что муж очень занят — записывает новый альбом. «Я почувствовала пустоту, которая вдруг образовалась между нами. Оказалось, что у нас нет отношений. А длить пустоту бессмысленно», — уже потом призналась она в одном из интервью. Когда Рене все же собралась с духом, чтобы поставить жирную точку в этой истории, то решила просто аннулировать брак, указав в качестве причины «обман». Ей очень хотелось стереть эти четыре месяца из своей жизни и вычеркнуть все, что напоминало о бытности миссис Чесни.

Долгая дорога к славе

Неужели она превратилась в такую же вечную неудачницу, как эта чертова Бриджит Джонс? Как ни крути, Рене фатально не везло с мужчинами. И в кого она только такая уродилась? Все ее романы и надежды на счастье оказывались очередным миражом, и она раз за разом оставалась у разбитого корыта.

Однажды на вечеринке она даже прилюдно расплакалась. Пожаловалась знакомому седовласому режиссеру, что никак не может найти мужчину для близких отношений. Что ей до чертиков надоели одинокие вечера у телевизора, когда так и тянет умять ведерко шоколадного мороженого… Но даже такую маленькую радость она не может себе позволить: она же должна хорошо выглядеть! «Я так одинока. Мне не с кем даже пойти на свидание. Вероятно, придется состариться в одиночестве», — горько сетовала она. А старичок не знал, куда деться от смущения, неловко гладил ее по руке. Как же она потом жалела, что дала слабину и выставила напоказ свою ранимость…

На голливудских тусовках она всегда ощущала себя самозванкой, случайно оказавшейся на Олимпе. Уверенность приходила к ней лишь на съемочной площадке. Никто не отменял закон вселенского равновесия. Не везло в любви, зато карьера складывалась как нельзя лучше. Смешно вспоминать, но вплоть до самого колледжа Рене не видела ни одного настоящего фильма на большом экране. В американском городке Кэти, штат Техас, где она выросла, не было кинотеатра. Вирус актерства попал в ее кровь, когда она поступила в университет – изучать журналистику и английскую литературу. В студенческой театральной студии Рене поняла, что талантлива, и что когда-нибудь сможет стать актрисой. На тот мизер, что она зарабатывала на съемках в рекламных роликах, прожить было невозможно. Она устроилась в стриптиз-бар (нет-нет, никакого стриптиза – официанткой!) и встретила рок-музыканта Симса Эллисона.
— Махнем в Лос-Анджелес, детка! Ты знаешь, у меня там есть знакомые, я смогу замолвить за тебя словечко, — сказал он ей через неделю.

Скоро Зеллвегер уже обивала пороги крупных киностудий. Упорства ей было не занимать. Недаром она едва не стала профессиональной спортсменкой. «У тебя большое будущее», — твердил ей тренер по легкой атлетике. И только травма поставила крест на мечте об Олимпийских играх. Спортивная хватка пригодилась ей теперь. Она получала отказ за отказом, а между ними – малюсенькие эпизодические роли. «Дорогуша, тебе стоит сменить фамилию. Зелл…как тебя там? Выговорить невозможно!» — то и дело слышала она от режиссеров. Еще чего не хватало! Она очень гордилась фамилией отца, швейцарского эмигранта. А от матери-норвежки, саами по национальности, ей достались узкие глаза и экзотические черты лица.

С такой внешностью и ростом в метр шестьдесят два у нее не было шансов приблизиться в царившим в Голливуде стандартам. Ей наперебой советовали то похудеть, то поправиться. Перекрасить волосы в какой-нибудь «более вразумительный оттенок» или изменить прическу. Увеличить грудь или подкорректировать форму носа. Соскрести с себя образ соседской девчонки и провинциальной барышни. Рене не сдавалась и продолжала карабкаться вверх, к своей цели. А Симсу эта гонка по вертикали оказалась не по силам.

Его песни так и оставались на последних строчках хит-парадов. Депрессию он пытался лечить наркотиками. Тщетно Рене старалась вытащить своего мужчину из ямы, куда он активно себя загонял. Но, в конце концов, хлопнула дверью и уехала в другой город на съемки. А через несколько дней прочитала в газете, что Эллисон пустил себе пулю в висок.

Его смерть стала для нее ударом. Она долго не могла простить себя. За то, что ушла тогда. За то, что не сделала еще одну попытку. Рене просыпалась по ночам от кошмаров и регулярно посылала маленькие подарки его матери. Ей казалось, что Эллисону это бы понравилось. И с головой ушла в работу.

— Не знаю, почему так получается, но в выборе парней я всегда в минусе. Если ты не можешь разобраться во всем этом, нужно просто сосредоточиться на работе, — говорила Зеллвегер.
С тех пор она всегда становилась для актрисы спасением.

Бриджит как наваждение

Ее бойфрендами становились музыканты или актеры. Да и с кем еще можно познакомиться, когда все время проводишь на съемках? Но ни один из них не задержался в ее жизни надолго. Ее роман с главным комиком Голливуда Джимом Керри начался на съемочной площадке.

— Я не встречаюсь с коллегами, — отрезала она, когда он только пытался за ней приударить. Но Джим умел ухаживать так, что сопротивляться было невозможно. Он пел ей серенады, кормил мороженым, присылал охапки роз всех оттенков и катал на воздушном шаре. Подарил бриллиантовое колечко от Тиффани. Она за всю жизнь столько не смеялась. Он даже в постели не мог долго оставаться серьезным. Но в быту человек-праздник оказался жутким скандалистом и настоящим деспотом. Под маской весельчака скрывался усталый, разочарованный и раздраженный человек. А после двух разводов он, как оказалось, вовсе не испытывал желания вновь связать себя узами брака.

Рене читала сценарий и не могла оторваться. Это была она! Сценарист как будто подслушал ее переживания и разглядел все ее страхи. Сама мысль перевоплотиться в смешную, нелепую и безумно обаятельную Бриджит показалась Рене очень интересной. Ее не смущало требование режиссера, чтобы она – девчонка из Техаса – заговорила с чистейшим британским акцентом. В конце концов, она профессионал и способна изобразить кого угодно. Но вот поправиться почти на десяток килограммов? Да еще прожить в таком виде целый год? Рисковая затея. Рене задумчиво прошлась по комнате и замерла перед огромным зеркалом. Скользнула рукой по стройным бедрам – не зря она долгими часами потела в спортзале, ела здоровую пищу и регулярно навещала любимую массажистку. Но что, если все-таки рискнуть?

Первые дни объедания были сплошным праздником. Рене веселилась, поглощая двойные порции пончиков, жареной картошки, любимого арахисового масла, огромные куски торта, шоколад… Запрет на фитнес продлил удовольствие еще на пару недель. А потом она оказалась на грани отчаяния.
— Кто бы мог представить, что толстеть так трудно. И зачем только я позволила себя втянуть в такую авантюру!

Она еле-еле запихивала в себя еду. Иногда собственная тяжесть выводила ее из себя. Из-за резкого набора веса у нее появился целлюлит, испортилась кожа и возникли проблемы с суставами. Резко ухудшилось здоровье – привыкший к здоровому образу жизни организм задыхался от лишних килограммов. Хотелось вскочить, немедленно броситься на беговую дорожку и бежать, бежать до упаду. Лишь бы вернуть телу его прежнее состояние!

Парадокс: пышка Рене-Бриджит явно пользовалась успехом у мужчин. Когда она, наконец, вернула себе прежние формы, не раз слышала от приятелей разочарованное «Ну, сверху-то можно было оставить как было…» Правда, через некоторое время бюст Рене подозрительно округлился, при том, что фигура оставалась стройной. Поговаривали, что она увеличила грудь. Сама Зеллвегер не желала говорить о том, что происходило с ее телом. О том, как именно за несколько недель ей удалось сбросить больше набранного веса. Она не могла забыть, как Harper’s Bazaar, который снял ее для обложки, в последний момент передумал: «Такой толстушке там не место». А ведь к тому времени она уже успела немного похудеть! Сплетники судачили, мол, наверняка, не обошлось без липосакции.

Сама Зеллвегер обмолвилась лишь о том, что сидела на жесточайшей диете (только паровые овощи и рыба) и не вылезала из спортзала (с тех она проводит там по два часа каждый день). Обзавелась личным поваром и наняла двух тренеров. А чтобы не так сильно хотелось есть, пачками глотала таблетки микроцеллюлозы, которая заполняла растянутый обжорством желудок. К тому же ей пришлось бороться с целлюлитом, убирать растяжки и приводить в порядок кожу.

Рене пыталась найти утешение в объятиях вечного холостяка Джорджа Клуни. Напрасно! Идиллия продолжалась недолго. Он продержался три месяца – и с облегчением вернулся к привычной разгульной жизни. Впрочем, Рене и не тешила себя надеждами пойти с ним под венец. Они даже умудрились остаться друзьями, до сих пор регулярно болтают по телефону.

В ожидании счастья

Зато Рене смогла заполучить главного для каждой голливудской актрисы мужчину – дядюшку «Оскара». Вот он, стоит на полочке в ее спальне. Она видит его сразу, как только открывает глаза. Вместе с ним съемки в «Холодной горе» принесли еще один неудачный роман. С Джеком Уайтом — музыкантом, маргиналом и дебоширом. Об их отношениях журналисты прознали по чистой случайности – из-за дурацкой аварии. Джек не справился с управлением. Они отделалась испугом, но кто-то из полицейских проболтался папарацци, что за девушка сидела в машине Уайта.

Она была готова выйти за него замуж, но у него эта перспектива не вызывала восторга. По-видимому, семью он строить не хотел только с ней, Рене. Ведь через полгода после разрыва женился на модели из Бразилии по имени Карен... Да и вообще вся эта шумиха вокруг Бриджит Джонс и ее лишних килограммов его только раздражала. И он даже не пытался этого скрывать.

Второй фильм о Бриджит дался ей еще труднее.
— На этот раз нужно поправиться на 15 килограммов, — услышала она от агента.
— Еще чего! Я не сумасшедшая, — фыркнула Рене. Но позже она все-таки сказала «да». На этот раз ей заплатили почти 15 миллионов долларов. Теперь она толстела по науке – по плану, составленному диетологом.
— Придется есть в два раза больше нормы, — заявил ей доктор.
О том, что происходило в ее организме, думать не хотелось. И так понятно, что опасные игры с природой еще дадут о себе знать. Не сейчас, так через несколько лет. Ее гинеколог ко всей этой истории отнесся весьма и весьма неодобрительно. Вон у Джека с новой женой уже родился ребенок, очаровательная девочка. Ей самой скоро 40, а родители уже даже не спрашивают, когда им ждать внуков. Она все же рассчитывает забеременеть естественным путем. Только с зачатием одной явно не справиться. Она даже пыталась сделать перерыв в карьере – привести в порядок то, что с большой натяжкой можно было назвать личной жизнью. Тогда-то в ее жизни и появился Чесни. Но о нем ей сейчас хотелось вспоминать меньше всего…

А тут еще досужие сплетни о болезненной худобе. Газеты пишут об «эффекте йо-йо»: то она выглядит как анорексичка, зато через какое-то время у нее вновь появляются соблазнительные округлости. Еще одно проклятие Бриджит, вдобавок к одиночеству – странные отношения с собственным весом. Друзья даже начали следить за ней – чтобы она не переборщила с диетами и тренировками. А Николь Кидман одно время звонила ей каждый день: «Дорогая, не забывай, пожалуйста — все хорошо в меру».

Впрочем, Рене ко многому в своей жизни начала относиться философски и верит, что каждая женщина способна стать счастливой с тем багажом, который имеет. «У меня нет никаких «параметров счастья» — критериев, по которым оно определяется. Мне бы, скажем, хотелось иметь некое подобие семьи, но я никогда не считала, что к такому-то возрасту я должна иметь вот такой дом и столько-то детей. Все правильные для нас вещи случаются сами. А если со мной не случатся, я от этого не собираюсь быть менее счастливой».