Виталий НАУМЕНКО

Республика Молдова, лишенная каких-либо ярких стратегических преимуществ, до недавних пор занимала весьма скромное место. В отличие от своих ближайших соседей Румынии и Украины, Молдова оставалась в тени европейских политических событий. Но ситуация меняется на наших глазах. На восточной границе Европейского союза появилась совершенно новая современная страна.

Я вернулся из Молдовы со смешанными чувствами. Хотя летел в Кишинев, чувствуя себя достаточно подготовленным к тому, чтобы писать об этой стране.

Накануне честно подучил несложные фамилии лидеров местных политических партий, посмотрел статистику, составил себе небольшую справку о динамике российско-молдавских отношений, к тому же в Кишиневе я уже бывал прежде - и в советские времена, и в середине 90-х. В конце концов все ведь и так ясно: ну бедная страна, экономики никакой, наплодила гастарбайтеров.

Реальность застала меня врасплох. Совсем рядом с Россией, на восточной границе Европейского союза, фактически появилась совершенно новая страна. Ее можно назвать страной-парадоксом, можно назвать страной-новатором. Как угодно: В любом случае все последние годы в этой бывшей советской республике происходит нечто такое, что не вписывается ни в один из известных мне приемов или рецептов реформирования общества, экономики, государственного управления. В этой стране происходит то, что, по идее, просто не может происходить.

Несостоявшийся "Аншлюс"

Совсем рядом с Россией, на восточной границе Европейского Союза, фактически появилась совершенно новая страна - Молдова

Еще восемь лет назад, по признанию местных специалистов, от Молдовы должны были остаться одни лишь воспоминания. В европейской части бывшего СССР не было ни одной схожей по драматизму картины. По падению экономики за первое десятилетие независимости Молдова "обогнала" не только Россию и Украину, но даже Таджикистан. Именно в эти годы Россия и Европа стали знакомиться с молдавскими гастарбайтерами. Энергетика рухнула, флагманы советской "оборонки", гигантские наукоемкие производства, предприятия легкой промышленности сносились. В буквальном смысле этого слова. Это была редчайшая в своем роде ситуация на всем пространстве СНГ. Тут она была следствием не столько экономического провала знаменитого "переходного периода", сколько того политического курса, который проводился тогдашним руководством. Страну вели к объединению с соседней Румынией. А для этого не должно было быть преград - ни экономических, ни социальных. А крупные предприятия как раз и являлись такой концентрацией тысяч специалистов, высококвалифицированных рабочих, которым такой сценарий был вовсе не по душе, которые могли оказать организованное сопротивление политике молдавско-румынского "Аншлюса". Это непреодолимое препятствие тогдашние политики убрали вместе с самими предприятиями, превратив лишь некоторые из них в крытые рынки. Примерно то же самое наблюдалось в сельском хозяйстве. Знаменитые молдавские виноградники вырубались.

То, что случилось в Молдове в феврале 2001 года, стало самой настоящей сенсацией. Пружина общественного недовольства рванула с такой силой, что впору было называть политические события в этой стране своеобразной "бархатной революцией". Молдавский парламент по итогам прошедших выборов на 70% перешел в руки совершенно другой политической силы и совершенно других политиков. Ирония судьбы заключалась в том, что этой победившей партией стали коммунисты. Впервые в европейской истории они пришли к власти парламентским путем. Впервые избрали своего спикера, свое правительство и своего президента.

Тогда никто не верил в жизнеспособность всей этой слишком уж экзотической смены власти. Многие пророчили молдавскому президенту Владимиру Воронину лишь пару месяцев правления страной, которую, казалось, безоговорочно ждали дефолт, международная изоляция и гибель. Но история распорядилась иначе. Прошло восемь лет. На этом пути в 2005 году коммунисты вновь выигрывают парламентские выборы, а Владимир Воронин второй раз становится президентом. Самые последние социологические опросы говорят о том, что и на ближайших парламентских выборах, которые состоятся уже через несколько месяцев, эта партия вновь одержит победу. И Молдове сегодня уже не грозят ни поглощение соседней страной, ни политические дефолты, ни, тем более, международная изоляция.

За восемь лет правления Владимира Воронина страна приобрела совершенно иной облик. Практически восстановлен уровень валового внутреннего продукта 1991 года. В сравнении с 2001 годом бюджет страны вырос в четыре раза! И это на том сомнительном экономическом фундаменте, который Воронин получил в наследство от своих предшественников. Зарплата выросла в шесть раз. Пенсии - в восемь раз. Вдвое снижен уровень бедности. Молдова сегодня - это, конечно, все еще далеко не богатая страна, но жителям этой страны есть чем гордиться. Они действительно сумели поднять свою экономику из самых настоящих руин. Строятся новые предприятия, электростанции, железные и автомобильные дороги, на Дунае построены нефтеналивной терминал и "сухой" порт, превратившие Республику Молдова в морскую страну. Теперь это небольшое государство вполне способно оплачивать поставляемый ему газ. Можно ли такую страну называть действительно бедной? Язык не поворачивается.

В теперешней Молдове очень молодое правительство. Владимир Воронин заботливо вырастил очень профессиональную команду. Вице-премьеры, министры - от 29 до 35 лет. Когда их спрашиваешь, как им удалось встать на такой путь стабильного развития, как это получилось в стране, в которой нет ни газа, ни нефти, ни прочих полезных ископаемых, как это удалось сделать без существенной международной помощи, то ответы этих молодых современных профессионалов не могут не удивлять.

Я перечислю вам список этих ответов. И ни один из них не вписывается в те известные азбучные антикризисные действия, которые мы с вами имели возможность наблюдать все последние годы на примере других стран.

Судите сами. Представители президентской команды искренне считают, что первым и главным толчком к экономическому росту стало просто человеческое отношение к людям - ветеранам, пенсионерам, молодежи, научным работникам. Один из министров, вовсе не похожий по своему виду на романтика и идеалиста, говорит: "В 2001 году мы всем этим людям сказали: вы действительно достойны большего. Пока мы у власти, мы будем с вами. Мы стали поднимать зарплаты и пенсии. Наши оппоненты кричали: популизм, противоречит законам рынка. А это, наоборот, привело к росту платежеспособного спроса, запустило экономику, вселило ощущение стабильности и надежности. И так вот восемь лет".

Дальше - больше. Воронин заставляет свое правительство снижать налог на прибыль. В итоге с 32% этот налог опускается до нулевой отметки. А доходы бюджета тем временем только лишь возрастают. Молдавские коммунисты вводят еще одно ноу-хау, так называемую гильотину. Так официально в Молдове называется одноразовая ликвидация тысяч подзаконных актов, сдерживающих развитие предпринимательской среды. Беспощадный нож этой гильотины уже дважды обрушивался на молдавское законодательство, отрубая от него плоды ведомственного запретительно-разрешительного творчества местных чиновников. В том же духе и другие меры - амнистия капитала, налоговая амнистия и регистрация предприятий в одно окно. В итоге в четырехмиллионной стране появляется более 300 000 новых рабочих мест.

Согласитесь, одно парадоксальное, рискованное решение за другим! Но мои наблюдения позволили мне найти еще один секрет успеха команды Владимира Воронина:

Пророссийская евроинтеграция

Такая евроинтеграция, оказывается, бывает. По идее, она и не должна бы быть другой. Просто в последние годы мы привыкли в лозунге европейской интеграции, который освоили некоторые наши соседи, видеть лишь новую форму русофобии, форму борьбы с некими демонами прошлого, которые не дают успокоиться лидерам площадных революций. Именно такой непостижимый, совершенно не знакомый пока широкой общественности процесс европейской интеграции наблюдается в Молдове. Возможно, именно поэтому российское руководство дорожит отношениями с маленькой Молдовой. Возможно, еще и поэтому столь искренна Россия в своем стремлении помочь в решении приднестровского вопроса. "Я вижу вполне хорошие шансы достичь урегулирования конфликта в Приднестровье", - сказал Дмитрий Медведев на недавней встрече с Владимиром Ворониным в Сочи. И у этой позиции российского президента есть довольно серьезные основания.

Владимир Воронин оказался первым молдавским президентом, подписавшим базовый договор с Российской Федерацией, в котором Россия и Молдова провозглашались стратегическими партнерами. Спустя полгода Воронин объявляет курс на европейскую интеграция. Именно этот внешнеполитический ход позволил Воронину не только навсегда снять с повестки дня тему возможного объединения с Румынией, но и решить целый ряд задач, которые казались неразрешимыми в существовавшей на тот момент общественно-политической конфигурации. Судите сами, опираясь на поддержку Европы, Воронин проводит в парламенте закон о национальных меньшинствах, а потом - и так называемую концепцию национальной политики, закрепившую русский язык в Молдове в качестве языка межнационального общения.

Удивительно и то, что курс на европейскую интеграцию Воронин проводит, заявляя одновременно о недопустимости вступления Молдовы в НАТО в какой бы то ни было перспективе. Нейтральный статус Молдавского государства закреплен в Конституции, а постоянная популяризация нейтралитета привела к тому, что в сегодняшней Молдове его сторонники являются абсолютным большинством. Самую надежную гарантию сохранения именно такого статуса молдавский президент видит в решении приднестровского вопроса, в голосах приднестровцев, которые точно никогда не отдадут свои предпочтения Североатлантическому альянсу.

Пророссийская европеизация Молдовы очень ярко выразилась в том, что все последние годы молдавское правительство очень активно превращает свою страну в пространство достаточно перспективного диалога между Россией и ЕС. К примеру, активность Молдовы на европейском направлении выразилась в том, что эта страна получила право асимметричной торговли с Европейским союзом. Столь же активная политика в рамках СНГ позволила Молдове создать зоны свободной торговли с большинством стран Содружества. В итоге Республика Молдова, в которой сложился предельно либеральный экономический климат, сегодня стала крайне интересна для тех европейских компаний, которые готовы строить предприятия, ориентированные не только на внутренний, но и на российский рынок. В то же время Молдова в этом своем качестве становится удобной страной для российского сотрудничества с Европой.

Но, быть может, подлинный европейский подход этого государства и его теперешних руководителей заключается в их демонстративно-бережном отношении и к русскому языку, и к русской истории, к его памятникам, включая памятники советской эпохи. Очень символично, что после прихода Воронина к власти первым музеем, который был восстановлен из небытия, стал музей Пушкина. Владимир Воронин очень гордится тем, что за годы его правления в Молдове возведены два величественных мемориала в честь героев Великой Отечественной войны, что по всей стране восстановлено и реконструировано более 800 памятников павшим советским солдатам, которых в Молдове продолжают открыто называть освободителями. Ничего подобного не знает ни одна бывшая советская республика. Сложно назвать бедной страну, если, невзирая на очевидные сложности, она позволяет себе восстанавливать средневековые монастыри Русской православной церкви. Да, такая страна безусловно является европейским государством, неизменно укрепляющим дружественные отношения с Россией.

Я улетал из Молдовы с ощущением приятного удивления. Я не догадывался, что совсем недалеко есть целое государство, в котором искренне любят Россию. Команда президента Воронина принимала свои неординарные, рискованные решения, когда было еще совсем не ясно, чем вся эта романтическая затея закончится.

Усилия, направленные на выживание, на конкурентоспособное развитие целого народа, могут обернуться крупным успехом, если эти усилия идут рука об руку с совестью и обычной порядочностью. В Молдове все получилось именно так - это и есть молдавский феномен.