Один, давний уже, очерк о ней назывался "Угаданная судьба". Эти слова принадлежат ей. Фрейндлих как-то сказала, что придуманная судьба счастливой бывает редко. Угаданная же - почти всегда. Сегодня о ней, народной артистке, лауреате "Ники " и "Золотого софита", любимой многими и многими зрителями актрисе, можно сказать, что судьба ее, прежде всего творческая, конечно, была счастливо угадана. Сама Алиса Фрейндлих не склонна преувеличивать собственную "угаданность". "Золотым временем" в творчестве считает 70-е, Театр Ленсовета.

- То, что копилось в 60-е годы, вылилось тогда в мощный творческий сгусток - замечательные роли, я была в хорошей физической форме. Театр подарил ей роли,о которых иная актриса может только мечтать . Фрейндлих играла Элизу Дулитл и Джульетту, Катерину Ивановну Мармеладову и Дульсинею Тобосскую, арбузовских Лику и Таню и брехтовскую Селию Пичем. Зрители 70-х до сих пор помнят выдающийся по своей трагической силе спектакль И.Владимирова "Люди и страсти", где Фрейндлих играла несколько ролей. Играла так, словно в последний раз. Сегодня она играет Шекспира и Уильямса - это если брать по высшему разряду. И все-таки... И все-таки последние десять лет, признается актриса, были наполнены более ожиданием ролей, нежели собственно ролями. Театр - второй важный в судьбе - БДТ ролями не баловал. За прошедшие два года она не сыграла ничего нового. Что, наверное, естественно для театра "со сбивчивой кардиограммой", по определению самой актрисы.

Впрочем, Фрейндлих ситуацию оценивает спокойно. Что поделаешь: труппа большая, много хороших актеров. Работу вне основного репертуара она называет "заштопанные дыры". Такой "штопкой"- искусной, филигранной - стала "Старомодная комедия", где Фрейндлих играла с Владиславом Игнатьевичем Стржельчиком. Спектакль появился в один из периодов ожидания. Они с успехом ездили с ним по стране, показывали в Германии, должны были поехать в Америку... Недавно Роман Виктюк позвал ее в свой театр. Именно так - в театр - где в труппе в основном молодые актеры, и поэтому нужна настоящая "звезда". Фрейндлих сыграла у него в мелодраме "Осенние скрипки" . Казалось бы Виктюк и Фрейндлих - симбиоз достаточно странный. Слишком театральный, временами вычурный, временами назойливо красивый виктюковский мир должен быть чужд тонкому, трепетному сценическому существованию актрисы. Но... - Близка ли мне театральная вакханалия Виктюка? Но я это уже играла у Владимирова. Музыкальные спектакли он делал еще до Захарова. Потом на него навалилась пресса: мол, идет на поводу у зрителей. Захаров в этом смысле оказался более стойкий.

А работать с Виктюком трудно, но и безумно интересно. Последнее пришло позже. А поначалу мне даже хотелось бежать. Но как только я поняла, что его интересует глубина, а не внешние эффекты, - все изменилось. Сейчас, когда спектакль сделан, я тоскую по времени, когда мы репетировали.

Она признается, что страшится остановки, "неработы". Актер должен работать, потому что, когда он не работает, он теряет ощущение самого себя. Отсюда ее "бега" то в "Современник" - дело уже давнее, то к Виктюку, то в камерные спектакли. Недавно подготовила вместе с молодыми артистами -"Кавалер-дуэтом" - музыкально-поэтическую программу по стихам поэтов "серебряного века". Вопреки мнению, что поэзия сегодня не нужна, а романс - жанр "нафталиновый", актриса убеждена:

- В русской поэзии и романсе есть потребность у людей самых разных возрастов. И это отрадно.

Музыкальность - органичная черта ее дарования. Но кто-то заметил, что талант ее насквозь музыкален, а музыкальность полна драматизма. Ее незаурядный трагедийный талант, так масштабно востребованный некогда сценой, мог бы иметь счастливое продолжение и в кинематографе. Но...

КИНО

Сегодня оно ушло из ее жизни. Хочется верить - не навсегда. Последнее предложение, ею отвергнутое, сняться в "мыльной опере". Да, она работала у хороших режиссеров: А.Тарковского, Э.Климова, Э.Рязанова, С.Соловьева... Были и Чехов, и Островский. Была даже Снежная Королева в телевизионном фильме , роль для Фрейндлих непривычная и, казалось бы, самой сути ее человеческой противопоказанная - холодная, ледяная женщина, обреченная на вечное одиночество.

Тема одиночества, несбывшегося счастья, несостоявшейся судьбы - это тема многих ее ролей. Нельзя сказать, что тот же кинематограф позволил ей щедро рассказать об этом. Хотя тут можно вспомнить и героиню "Сталкера", и Лидию Васильевну из "Старомодной комедии", и Анну из забытого сегодня фильма "Анна и Командор"... А еще отчего-то вспоминается Людмила Прокофьевна Калугина из рязановского "Служебного романа", фильма по стилистике своей от трагедии далекого. Но глаза Людмилы Прокофьевны в тот момент, когда ей сообщают, что за ней решили просто приударить, эти глаза будили у зрителя ту болевую точку, с которой и начинается, собственно, Душа.

О эти глаза - в них невыплаканные слезы, немой вопрос "за что?" и пронзительная беззащитность: "опять, уговорила себя поверить в близкое счастье и опять - предательство". Без внешней аффектации актриса поведала нам историю женского одиночества и отчаянной невозможности поверить в ... возможность счастья, трогательного страдания и хрупкой веры. Откуда это у нее? Собственный эмоциональный опыт? Женское чутье? Сказала же она как-то, что "актер на сцене в любом случае может пользоваться только какими-то своими ,личными болями". Это одно из "преимуществ" актерской профессии. Вне всякого сомнения: Фрейндлих принадлежит к той немногочисленной плеяде актеров, чья искренность проживания образа сродни смерти. Она действительно умирает в каждой своей роли. Экран зафиксировал это с предельной обнаженностью, но и он же отторгнул это умение, свойство, особый дар, как хотите. А она говорит, что учиться играть надо у детей и животных. Существ самых искренних и трогательных. Самых "актерских" актеров.

ЖИЗНЬ

Подчинена ли ее собственная жизнь лицедейству? Наверное, как и у любого актера. Жалуется, например, что на три килограмма поправилась и - вот и театральное платье не застегивается. Говорит: "Я пытаюсь подчинить свое существование логике, но это не всегда удается". Но алогичность существования - это тоже оттуда, из природы актерской. А вернее, из природы самого творчества. Алиса Фрейндлих наблюдала это с детства.

- Родители оказали на меня большое влияние. И не только мама, но и папа, хотя он - так сложилось - не жил с нами с войны. Мама поражала нравственным уровнем, отец - творческим кодексом.

Она грустит, что не стала актрисой дочь Варя. Хотя поначалу все складывалось счастливо: учеба в театральном, роли в кино...

- У нее есть один комплекс, который я не могу не одобрить. Варя тихонько сбежала в институт, весь первый курс летала от восторга, а потом ее стали сравнивать, и она замкнулась. Сказала: "Лучше не буду заниматься театром, нежели меня будут сравнивать с дедушкой, с отцом..." Так что толпа сыграла свою неблаговидную роль. А я жалею об этом, мне кажется, она способная.

Она искренне говорит, что лично ничего для себя у Бога не просит. Было бы все хорошо у дочери и внуков. А на вопрос: "Как вам живется?" отвечает:

- Я никогда не находилась в таком беспокойстве за свою семью, как сейчас. Я ухожу из дома и крещу дверь. Я за все боюсь и очень устаю от этого страха. Что есть хорошего в моей жизни? Надежда. Раньше даже ее не было.

Она не любит разговоров о собственном меценатстве.

- Это такая капля! Мне просто стыдно, если кто-то бедствует, а я получила приличный гонорар. Я стараюсь что-то от себя оторвать, но это такая капля...

Не такая уж, если вдуматься, и капля, если оклад в театре 600 тысяч, если приходится платить налоги даже с таких премий , как "Ника" или "Золотой софит", если, если, если... Будучи совершенной реалисткой в жизни, в живописи отдает предпочтение Дали и Босху - "все мистическое интересно". И категорически отказывается давать интервью, которых за свою жизнь надавала великое множество. Шутит: "Если бы мне за все интервью заплатили по рублю, у меня была бы своя бензоколонка". И посерьезнев говорит:

Мне неловко повторяться, отвечать на одни и те же вопросы. И мне грустно за театр, потому что система частых интервью свела на нет, ликвидировала такие жанры, как портрет актера, рецензия на спектакль. Интервью - жанр очень субъективный. Но ведь мы все уйдем - что же останется после нас?