Гипсовые гиганты и цветущие поля

Да не отпугнёт читателя эта банальная азбучная истина от последующего материала, ибо в нём речь пойдёт об аналогичном кишиневском раритете. Долгие годы он вроде бы существует, вроде бы нет. Каких-то сенсационных выставок, которые всколыхнули бы умы жаждущей прекрасного интеллигенции, – нет. А те вернисажи, которые проходят, в прессе освещаются вяло и дежурно.

Несколько лет назад общественность немного пошумела по поводу двух корпусов музея, расположенных на проспекте Штефан чел Маре, которые именуются зданиями Клигмана и Херца. Эти красивейшие, на ажурные пирожные похожие сооружения из года в год всё ветшают и дряхлеют. Поползли зловещие слухи, что их продали частной лавочке. Народ посудачил, газеты разразились встревоженными статьями, и всё как-то улеглось. Мы решили узнать подробности о состоянии Национального художественного музея от его гендиректора Тудора Збырни, известного молдавского художника-постмодерниста.

Этот рослый, элегантный, типично европейской внешности человек пишет картины, за которыми голландцы и бельгийцы встают в очередь. Он умеет видеть некий метафизический облик изображаемых людей или предметов. Так, однажды он наблюдал в Румынии, на одном из вокзалов за пацанами-токсикоманами. И затем изобразил их в виде жутких безглазых фантомов. То есть, постиг их внутреннюю сущность.

«Тонкие вещи открываются только тонким душам», - сказал мне г-н Збырня в предварительной беседе, чем вызвал полное моё доверие. Надеюсь, что и ваше, уважаемые читатели. Тем больше возросло оно, что Тудор разрешил мне посетить запасники и подчеркнул при этом, что нога журналиста в те святая святых ещё не ступала.

Пробираемся к хранилищам через ремонтируемые залы. В воздухе висит цементная пыль. Огибая кучу щебня, чуть не убиваюсь о торчащие штыри. Налюбоваться не могу на ободранными до кирпича колоннами столетней кладки, ныне схваченными мощными стальными каркасами вдоль и поперек. Они усилены на 4 м 20 см в глубь. В прошлом году на капитальную реконструкцию музея госказна выделила 2 млн. леев, в этом – 1,7 млн. леев. В результате ветхое, аварийное здание уже не рухнет, а будет стоять, "под мышки" поддерживаемое инженерными "решениями". Давно подготовленная разговорами о плесени, тотальной порче, крысах и прочих ужасах, творящихся здесь, с удивлением констатирую: всюду светло, сухо, воздух чист и свеж. Картины смирненько стоят на стеллажах. Или брусьями приподняты над полом. Частью переложены картоном либо без оного, но поверхностями не соприкасаются.

Умилённо рассматриваю некоторые. Признаюсь, я позавидовала в тот момент хранителям бесценных сокровищ. Вот шедевр Михая Груку «Ужин в поле». Сразу навалилось такое сладостное отдохновительное счастье. Кажется, со всех сторон хором закричали сверчки.

А рядом с подобными нетленками мирно уживаются и гигантские, по-советски оптимистичные полотна, такие, как «Целинные земли» Кочарова. Стоят шеренги гигантских гипсовых рабочих, мужественных, вдохновенно вглядывающихся вдаль.

А жизнь идёт

Пересказываю моему гиду жалобы гостиничных администраторов: местный Лувр, по их сведениям, завяз в вечном ремонте. Отчего стыдно за столицу, единственную в Европе, где нет настоящего музея изобразительных искусств. Поэтому иностранцев, кроме прогулок в парке и визита в Криковские подвалы, нечем занять.

- К сожалению, многие кишиневцы уверены, что Художественный музей закрыт, а некоторые не знают, где он находится, - отвечает Тудор Збырня. - Между тем у нас задействовано более тысячи квадратных метров экспозиционных площадей, включающих в себя постоянную выставку зарубежного искусства (вход временно со стороны ул. Пушкина), вернисаж средневекового искусства и, в частности, икон и предметов культа, а также небольшой зал для плановых выставок (их будет в этом году - 13), где проходит вернисаж "О времена, о нравы!" (живопись, графика, фарфор 17-20-го веков). Так что жизнь у нас идет нормально.

Дело в том, что во всем мире, судя по международным опросам, наблюдаются сложности с посещением художественных музеев. 70 процентов заглянувших в них признаются, что пришли впервые, и только 10% их приходят вновь. Отсутствует культура посещения музея.

Мы проводим тематические вечера с приглашением писателей, художников, музыкантов, работаем со школами и вузами, пытаемся создать духовную среду. Однако поход в музеи подразумевает не только эстетическое наслаждение, но и необходимость знания жанров, стилей, эпох, библейских сюжетов, мифов. Человек после просмотра экспозиции не совершит злого поступка. К сожалению, в годы "свободного экономического падения" мы одновременно упали и морально. Теперь у одних - гонка за выживанием, у других - за наживанием.

Отопление и крыша

- Какова картина с фондами музея?

- У нас 36 тысяч единиц культурных ценностей. Всю коллекцию показать невозможно, оптимально выставлять - хотя бы 20 процентов. Условия хранения не идеальные, но в большой степени в последнее время улучшились. Полностью отреставрированы три хранилища, в этом году будут сданы еще три. Плюс отремонтируем крышу.

Кондиционеров нет, летом жарковато, а зимой главная угроза - как бы не лопнули трубы (им 40 лет). Но температурно-влажностный режим более-менее соблюдается - 50 проце тов при 17-18о С тепла (раньше бывало и 4о).

- А как поживают музейные здания на главном проспекте Кишинёва? Неужели действительно проданы?

- Заявляю твердо: здания Клигмана (300 кв.м) и Херца (700 кв. м) по-прежнему принадлежат нашему музею. Сдача их в эксплуатацию после реставрации должна произойти в конце июля 2008 года. Оба памятника архитектуры с ценнейшим внутренним декором будут использоваться как выставочные площади. Но я смотрю реально: реконструкция идет ни шатко ни валко и раньше чем через три года вряд ли закончится. - Сколько вообще нужно денег на восстановление музея?

- В пределах 38 млн. леев.

- Как соседствут духовные ценности с кулинарными изысками в дорогом ресторане, расположенном в здании музея?

- С моим приходом пять лет назад площади, сдаваемые в аренду, сократились наполовину, а доходы выросли в 4 раза. Ресторан (170 кв. м) и кулинария (145) дают прибавку к музейному бюджету в 500 тысяч леев. Из этих денег весомая доля идет на капремонт, а из остальной мы понемногу приплачиваем к жалованьям. В штате 80 работников. Смотрительницы получают по 500 леев, музеографы - по 700, а гендиректору зарплата положена в 900. Прожить на это сложно, но меня кормит искусство - я художник. - Жуткие слухи идут о разбазаривании музейных богатств. Инвентаризация подсчитала ущерб? - У нас сейчас восемь хороших компьютеров, с помощью которых мы приступили к формированию базы данных. Ее введем в республиканскую и международную сети. Ведь сам музей каталогизирован, а его содержимое - нет. Мы сверили культурные ценности с реестром. Инвентаризация шла долго - 6 лет из-за большой запущенности условий учета.

Потерь не так много, как думают. В 1996-м воры вынесли шесть ценных работ. Они в розыске Интерпола. Вся надежда на международную конвенцию. Так, музей в Сибиу аж через 18 лет получил назад четыре похищенные картины.

Да, существуют в актах отсутствующие предметы по неуказанным причинам - таких меньше. Были потери во времена СССР: в дни культуры Молдовы в Буркино Фасо, Финляндии и т.д. картины застревали в посольствах и уже не возвращались. Часть ценностей была передана в свое время галереям Бендер и Тирасполя, а 2030 вещей – Музею этнографии. Говорили, что 80 шедевров вывезли в Германию - это бред. Хочется верить, что наши музеографы не опустятся до криминала. В Эрмитаже вон один хранитель трижды носил одну вещь в ломбард. У нас действует система передачи ключей, пломбирование дверей, современная сигнализация. В апреле будет установлено видеонаблюдение залов и входов-выходов. Был запутанный случай, когда после кончины одного музеографа осталась его личная коллекция из 150 работ, хранившаяся в музее (что запрещено). Мы отсудили ее. Этика музейного работника не позволяет ему заниматься коммерцией и, по большому счету, создавать свою коллекцию.

- В каком состоянии находятся знаменитые поступления еще с советской поры из Третьяковки, Русского музея и Эрмитажа?

- Да, были подарки на уровне "кумов" - по взаимообмену с баланса на баланс, передававшиеся по актам. Государство-то было единым. Но много и наших ценностей хранится в Библиотеке имени Ленина в Москве и др. Не говоря уже о коллекции, затерявшейся во время последней войны в Харькове. Да, у нас есть Шишкин, Кипренский, одна из "Вдовушек" Федотова, Айвазовский, громадная "Ярмарка" (4х2,70 м) Пластова, хранящаяся в рулоне, Мясоедов, Маковский. Равно как и скульптурные шедевры Дубиновского, Плэмэдялэ, Гамбурд, живописные - Греку, Григорашенко, Русу-Чобану и других больших молдавских мастеров. Все это периодически со временем будет выставляться в отреставрированных демонстрационных залах.